Между тем обстоятельства вынудили Карла VIII согласиться с очевидным: в Сан-Теранцо он узнал, что его авангард под командованием маршала де Жие, состоящий из шестисот копейщиков и полутора тысяч швейцарцев, дойдя до Форново, встретил армию союзников, стоящих лагерем в Гиароле. Маршал тут же остановил войско и укрепился, воспользовавшись естественной возвышенностью, на которой находился. Затем он послал во вражеский лагерь парламентера, и тот потребовал у предводителя союзных войск Франческо Гонзага, маркиза Мантуанского, пропустить армию короля и снабдить ее провиантом по разумной цене. Кроме того, командующий французским авангардом отправил гонца к Карлу VIII с просьбой ускорить продвижение войск вместе с артиллерией и арьергардом. Союзники ответили уклончиво: они никак не могли решить, стоит ли рисковать войскам всей Италии или все-таки попытаться уничтожить армию французского короля, чтобы победитель оказался погребен в завоеванной им земле. Тем временем Карл VIII наблюдал за переходом последних пушек через горы Понтремоли; это было нелегко, поскольку тропы в горах отсутствовали и орудия приходилось втаскивать и спускать на руках, для чего требовалось около двухсот человек на одну пушку. Наконец вся артиллерия в целости и невредимости была переправлена через Апеннины, и Карл VIII спешно отправился в Форново, куда и прибыл вместе со свитой на следующее утро.
С возвышенности, на которой находился маршал де Жие, Карл VIII оглядел оба лагеря: они располагались на правом берегу Таро в противоположных оконечностях амфитеатра, образованного грядой холмов, а между ними находился обширный бассейн, где в половодье разливалась река, но теперь представлявший собою покрытую крупным песком площадку, где кавалерии и пехоте маневрировать было бы довольно трудно. Кроме того, по западному склону холмов от одного лагеря до другого тянулся небольшой лесок, в котором стояли стратиоты,
[45]
уже несколько раз затевавшие стычки с французскими войсками, пока те поджидали своего короля.
Положение было неутешительным. С вершины возвышавшегося над Форново холма были хорошо видны оба лагеря, и не представляло никакой трудности сосчитать численность войск. Французская армия была ослаблена, поскольку в каждом занятом городе, каждой крепости ей приходилось оставлять гарнизон, и теперь насчитывала едва восемь тысяч, тогда как в миланско-венецианском войске было более тридцати пяти тысяч человек. Поэтому Карл VIII снова решил попытаться пойти по пути примирения и отправил Коммина, присоединившегося к нему в Тоскане, на переговоры с венецианцами, с которыми тот познакомился, будучи послом, и на которых, благодаря своим достоинствам, имел большое влияние. Ему было поручено от имени короля Франции заявить предводителю неприятельской армии, что его хозяин желает лишь беспрепятственно продолжать свой путь, не причиняя никому вреда, и поэтому просит только пропустить его через прекрасные ломбардские равнины, тянущиеся до самых предгорий Альп.
Когда Коммин прибыл в армию союзников, там царил раздор: миланцы и венецианцы склонялись к тому, чтобы пропустить короля, и радовались, что он покидает Италию, не нанеся ей больше никакого урона, но послы Испании и Германии держались иного мнения. Поскольку их войск в объединенной армии не было, а расходы все равно уже были понесены, то от сражения они только выигрывали: в случае победы они могли воспользоваться ее плодами, а в случае поражения тоже ничего не теряли. Из-за такого различия во мнениях решили, что ответ Коммину будет дан на следующий день, после нового совещания, в котором должен будет участвовать избранный ночью полномочный представитель союзников.
Король провел вечер в сильном волнении: весь день собирался дождь, а мы уже говорили, как легко Таро выходил из берегов; поскольку сегодня его можно было перейти вброд, а назавтра он грозил стать непреодолимым препятствием, союзники попросили отсрочку явно для того, чтобы еще ухудшить положение французской армии. И верно, едва наступила ночь, как разразилась ужасная гроза; все Апеннины, казалось, дрожали от грома, небо то и дело разрывалось молниями. К утру гроза немного утихла, но Таро, еще накануне представивший собою узенький ручеек, превратился в бурный поток; его уровень поднимался на глазах. Поэтому в десять утра король, уже в полном вооружении сидевший на лошади, позвал Коммина и велел тому отправляться на встречу с венецианцами, однако не успел он договорить, как на правом фланге французской армии послышались громкие крики. Оказалось, что стратиоты под прикрытием леса напали на французский сторожевой пост и, перерезав всех солдат, завладели их головами, которые по своему обычаю подвесили к лукам седел. Кавалерийский эскадрон пустился в погоню, но стратиоты, словно дикие звери, бесследно скрылись в лесной чаще.
Эта неожиданная стычка, подготовленная, вне всякого сомнения, представителями испанцев и немцев, произвела на союзнические войска эффект искры, попавшей на пороховую дорожку. Тщетно Коммин, с одной стороны, и венецианские военачальники – с другой, пытались предотвратить сражение: легкие войска, горя желанием поскорее вступить в схватку и, по обычаю того времени, прислушиваясь лишь к собственным порывам, ринулись вниз, словно на цирковую арену, и завязали бой. На какое-то мгновенье молодой король, увлеченный их примером, забыл о своих обязанностях военачальника и хотел было броситься в сшибку, как простой солдат, однако маршал де Жие, мессир Клод де ла Шатр, а также де Гиз и Ла Тремуйль удержали Карла VIII и убедили его поступить мудрее – переправиться через Таро, не ввязываясь в сражение, но и не избегая его, если враг тоже переправится на другой берег и вознамерится остановить французскую армию. В результате король, пользуясь советами своих наиболее мудрых и дельных военачальников, разместил войска в следующем порядке.
Первую линию составляли авангард и отряд поддержки; в авангард входили триста пятнадцать самых смелых во всей армии бойцов под командованием маршала де Жие и Джан Джакомо Тривульцио; за ним следовал отряд из трех тысяч швейцарцев под командованием Энгельберта Клевского и де Лорне, обер-шталмейстера королевы, а далее шли триста лучников королевского конвоя, которых Карл выделил для поддержания кавалерии.
Вторая линия, в которую входили главные силы и которой командовал сам король, состояла из артиллерии под началом Жана де Лагранжа, ста дворян-гвардейцев, знамя которых нес Жиль Карронель, воспитанников королевского дома с Эмаром де При во главе, шотландцев, двухсот конных арбалетчиков и остальной части французских лучников под предводительством де Крюссоля.
И, наконец, третья линия, арьергард, двигалась вслед за обозом, который везли шесть тысяч вьючных лошадей, и насчитывала лишь триста конных латников, которыми командовали де Гиз и Ла Тремуйль, – это была самая слабая часть армии.
Установив такой порядок, Карл VIII скомандовал авангарду переходить реку, что и было сделано вблизи городка Форново; вода доходила всадникам лишь до икр, а пехотинцы держались за лошадиные хвосты. Когда последние солдаты этой линии оказались на другом берегу, король повел тем же бродом свою часть армии, приказав де Гизу и Ла Тремуйлю приступить к переправе арьергарда и обоза сразу после него.
