— В тех брюках, которые остались в твоей сумке?
— Да нет же! В тех, которые я преподнес лесным нимфам.
— Не жалуйся, черт возьми! Ты счастливчик: ты теперь покажешься им в самом выгодном для себя виде, они примут тебя за Нарцисса, плутишка!
— Да, но там колючки и шипы.
— Ну, знаешь! Кто не рискует, тот не выигрывает.
Все это время мимо нас проходили крестьяне и крестьянки (в Крепи был базарный день), с любопытством смотревшие на нас, но, естественно, воздерживавшиеся от того, чтобы помочь нам.
Правда, в их умах могло зародиться сомнение.
Они прекрасно понимали, что делает бледный Маке, сидевший на склоне у леса; они прекрасно понимали, чем занят Александр: он развязал Маке галстук и тер ему виски платком, смоченным в прохладной воде ближайшего ручья; они прекрасно понимали мои действия — я делал примочки из водки на свое ушибленное бедро. Но они не могли понять, чем занимается это подобие шотландца с голыми коленями и ляжками, прохаживаясь у края оврага и устремив на него яростный взор, рыча и угрожающе размахивая руками.
Внезапно он издал радостный вопль:
— Я спасен!
И, указав своей собаке на овраг, прибавил:
— Ищи, Медор! Ищи!
Медор спустился на дно оврага.
Через пять минут он вернулся со штанами хозяина.
Только за время пути произошло несчастье: ключ выпал из кармашка. Карманы брюк оказались совершенно пустыми!
Сами понимаете, можно ли было надеяться его найти в этих зарослях.
Так что пришлось Альфреду вернуться в супрефектуру Уаза в наряде шотландца.
К счастью, когда мы добрались до первых домов, была глубокая ночь.
Мы послали того, у кого наняли повозку, за ней и за Ненасытным.
Они оказались там, где мы их оставили.
XXXV
КАК Я ПРИВЕЗ ИЗ КОНСТАНТИНЫ ГРИФА, КОТОРЫЙ ОБОШЕЛСЯ В СОРОК ТЫСЯЧ ФРАНКОВ МНЕ И В ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ — ПРАВИТЕЛЬСТВУ
Пока мы кувыркались на дороге, ведущей из Крепи в Компьень, о чем я имел честь рассказать вам в предыдущей главе, два человека в сопровождении двух спаги и нескольких туземных и европейских слуг возвращались после долгой поездки по дороге, ведущей из Блиды в Алжир.
— Как странно, что великолепная страна, по которой мы только что проехали, так малоизвестна, — обратился один из них к другому. — Знаете ли вы способ сделать ее популярной?
Тот, к кому был обращен вопрос, немного подумал, потом неожиданно ответил:
— Знаете ли вы, господин министр, как я поступил бы, если бы имел честь оказаться на вашем месте? Я устроил бы так, чтобы Дюма совершил то же самое путешествие, что и мы, и написал два-три тома об Алжире. Дюма сейчас в моде; его книгу прочтут, хотя это будут путевые заметки, и из трех миллионов его читателей, возможно, пятьдесят или шестьдесят тысяч увлекутся Алжиром.
— Хорошая мысль, — отозвался министр, — я об этом подумаю.
Два человека, оказавшие мне честь заниматься мною на дороге из Блиды в Алжир, были: один — г-н де Сальванди, министр народного просвещения, а второй — наш прославленный путешественник и любимый мой друг Ксавье Мармье.
И г-н де Сальванди так хорошо поразмыслил над сделанным ему предложением, что однажды прекрасным сентябрьским утром я получил от него приглашение на обед. Я отправился туда, очень удивленный оказанной мне честью. Я знал его только потому, что господин герцог Орлеанский поручил ему наградить нас с Гюго: его — крестом офицера Почетного легиона, меня — крестом кавалера этого ордена.
В то же время, для того чтобы наше награждение не вызвало слишком большого возмущения, он счел нужным присоединить к нам одного славного малого по имени Грий де Брюзелен. Поскольку не было никаких оснований давать ему крест, г-н де Сальванди подумал, что он один будет достаточным противовесом для Гюго и для меня.
Господин де Сальванди тоже сочинил в молодые годы нечто вроде романа, озаглавленного «Алонсо, или Испания…» уже не помню, в каком веке; но это не делало его моим собратом в достаточной мере для того, чтобы внушить ему мысль поддерживать знакомство со мной.
Чего же мог хотеть от меня г-н де Сальванди? Он звал меня не для того, чтобы сделать офицером ордена Почетного легиона: такие идеи не приходят сами по себе в министерские головы, а в особенности применительно к людям, которые того заслуживают.
Итак, я отправился на обед к г-ну де Сальванди, если и не очень встревоженный, то, по крайней мере, сильно озабоченный.
Господин де Сальванди встретил меня как нельзя лучше. Он сладко улыбался и после кофе увлек за руку в министерский садик, чтобы сказать:
— Милый мой поэт, вы должны оказать нам услугу.
— Поэт окажет услугу министру! Согласен, хотя бы только ради такого редкого случая. О чем идет речь?
— Что вы намерены делать зимой?
— Я? А разве у меня бывают намерения? Я живу как птичка на ветке: нет ветра — там и остаюсь, подует ветер — расправляю крылышки и лечу туда, куда несет меня ветер.
— Нет ли у вас возражений против того, чтобы ветер занес вас в Алжир?
— Ни малейших; напротив, у меня всегда было сильное желание побывать в Африке. Я должен был отправиться туда двадцать шестого июля тысяча восемьсот тридцатого года в пять часов вечера, но в пять утра в «Монитёре» появились известные ордонансы. Следствием явилось то, что вечером, вместо того чтобы сесть в мальпост, я взял ружье и три дня спустя, вместо того чтобы прибыть в Марсель, явился в Лувр.
— Так вот, если желание ваше осталось неизменным, я помогу вам совершить это путешествие.
— Времена сильно изменились! — ответил я. — Шестнадцать лет назад я был молодым человеком, вроде саламанкского бакалавра, бродившего по дорогам пешком, с ранцем за спиной и окованной железом палкой в руке. Сегодня я таскаю за собой целую свиту; такое путешествие — дело нешуточное.
— Поэтому, — сказал мне министр, — я даю на эту поездку десять тысяч франков.
— Послушайте, вам очень хочется, чтобы я поехал в Алжир?
— Конечно, раз я вам это предлагаю.
— Это доставит вам большое удовольствие?
— Огромное удовольствие.
— Так вот, я добавлю из своего кармана сорок тысяч франков к тем десяти тысячам, что вы мне даете, и совершу это путешествие.
Господин де Сальванди ошеломленно уставился на меня.
— А как же иначе? — сказал я. — Не думаете же вы, что я стану путешествовать, как какой-нибудь торговец лекарственными травами. Я собираюсь пригласить трех или четырех друзей поехать со мной; раз вы посылаете меня представлять Францию в Алжире, я хочу оказать честь Франции.
Господин де Сальванди подумал вначале, что я шучу, но в конце концов понял, что я говорю серьезно.
