— Так окликают тигра, когда бросают ему вызов.
Рене благоразумно подождал, желая убедиться, что тигр действительно мертв. Долго ждать не пришлось: убитый одним выстрелом, тигр умер раньше самки, которой достались две пули. Пуля, войдя в правое ухо, как и было объявлено превосходным мастером стрельбы, проникла в мозг и умертвила животное одним ударом, в то время как тигрица испустила последний вздох только через четверть часа.
Охотники прождали некоторое время, надеясь, что выстрелы привлекут внимание людей из охраны, которые захотят узнать, что произошло, но напрасно. Тогда, довольные охотой, молодые люди решили сперва дойти до места привала, а затем возвратиться с лошадью и подобрать тигров.
Но Франсуа ни за что на свете не хотел расставаться с детенышами, он забросил ружье за спину, подхватил за шкирку обоих тигренков, как он их называл, подождал, пока Рене перезарядит ружье, и пошел вслед за ним по дороге к озеру, до которого было около километра пути.
Но не прошли они и ста шагов, как клич, напоминающий звучанье десяти труб, огласил лес, и следом раздался второй.
Стрелки переглянулись. Крик был незнаком. Какое животное могло испустить его?
Рене хлопнул себя по лбу.
— Боже! Это же слоны зовут на помощь!
Он метнулся вперед так стремительно, что успел промчаться следующие сто шагов, прежде чем Франсуа наконец сообразил последовать за ним.
Рене верно угадал направление и выбежал на берег озера ровно в двадцати футах στ того места, где оставил девушек. Зрелище, которое предстало его взору, заставило его замереть в ужасе.
Люди из эскорта разбежались, опасаясь приблизиться. Сестры, сидевшие у подножья дерева в объятиях друг друга, казались оцепеневшими от ужаса. Слоны единственные остались на посту и, с поднятыми хоботами, грозили огромному боа, который, обвившись вокруг нижних ветвей дерева, над девушками, качал огромной головой в пятнадцати футах от земли, не спуская взгляда с Жанны и Элен, похоже, испытывая на юных сестрах свою гипнотическую власть.
Животные, полные решимости защищать доверенную драгоценность, были готовы к битве.
У охраны, вооруженной одними саблями и копьями, не было ни единого шанса в борьбе с противником вроде этого.
Слоны, увидев Рене, испустили вопль радости. Тот, к кому они взывали, внял и возвратился. Рене окинул взглядом арену событий. И, положив ружье на землю, бросился к девушкам, поднял их на руки, словно детей, и отнес в сторону. Франсуа уже вышел из леса, и девушки были поручены ему.
— Что ж! — сказал Рене со вздохом облегчения, подхватив ружье. — Решим дело между нами, господин Пифон! Посмотрим, сравнятся ли пули Лепажа со стрелами Аполлона.
Боа проводил глазами девушек, которых унес молодой человек. Змея уже считала их добычей, хотя она видела и то, что слоны не собирались отступать и вызывали врага на битву.
Послышалось змеиное шипение, подобное свисту ветра в бурю. Зловонная слюна капала из пасти, горящие глаза вспыхивали яростью, когда змея вытягивала шею, достигавшую толщины бочки. Извивы туловища терялись в кроне гигантского дерева.
Рене покрепче встал на ногах. Этот противник был из тех, кого не свалить с первого выстрела. Направив ружье в разверстую пасть, молодой человек спустил оба курка одновременно. Дерево содрогнулось от конвульсий монстра. Боа взбирался по ветвям, ломая их, исчезая в кроне, которую трясло, словно в бурю.
Франсуа подбежал и протянул Рене заряженное ружье, поскольку тот не спешил заняться своим.
— Позаботься лучше о наших путешественницах, — сказал ему Рене, — и дай мне абордажную саблю.
Франсуа послушался и вернулся к девушкам, опекая их среди сражения.
Слоны, задрав хоботы, не теряли из виду змею. Зрители, исключая Рене, с дрожью наблюдали за происходящей драмой.
И правда, ведь Рене не был зрителем, он был актером.
Слоны топали ногами, вызывая змею на бой. И боа наконец появился: отвратительная бесформенная окровавленная голова скользнула по стволу и спустилась на землю. Пагода Рангуна, развалившаяся до самого гранитного основания, не произвела бы большего шума и не потрясла бы землю глубже, чем падение этого монстра.
Новый залп двух стволов достиг цели.
Обезумевший, но сохранивший силу боа, как только почувствовал под собой землю, скатился и пополз с быстротой спущенной пружины. Но, полуослепший, он не разбирал дороги и оказался возле одного из слонов. Слон тут же опустил ногу на его разбитую голову. Змея приложила огромное усилие, чтобы выскользнуть из-под этого пресса, но трехтонная тяжесть, удвоенная слоновьим напряжением мышц, давила на нее. Питон извернулся, словно червяк, на голову которого поставили ногу и, натолкнувшись на гигантскую тушу, обвился вокруг нее.
Второй слон увидел опасность, которая угрожала его товарищу, бросился к нему и обвил противника хоботом. Но боа, лишь частью своего тела обвивавший первого слона, опутал и принялся душить и второго.
Какой-то миг бесформенная масса напоминала гигантскую пародию на скульптуру Лаокоона.
Слоны закричали от боли, Рене казался пигмеем в схватке трех допотопных колоссов.
Но он был человеком, он обладал силой разума и должен был одержать верх.
Подхватив абордажную" саблю, брошенную Франсуа к его ногам, и выбрав момент, когда титаническим усилием слонов боа оказался растянут между ними, Рене вскинул великолепно наточенную саблю и одним ударом, словно нанесенным гигантом Гомера или героем «Освобожденного Иерусалима», рассек змею надвое. Позвоночник боа распался, и два обрубка чудовища, все еще сокращаясь, теряли силу и наконец отвалились.
Один из слонов пал на колени, наполовину задушенный, второй держался на ногах, но вдыхал воздух, шатаясь, с хрипом, мучительным и резким.
Рене сбежал к озеру и принес в шапке воды, маленькими глотками вливая ее в глотку тому слону, что держался на ногах. Второму, который упал на колени, нужно было время прийти в себя, чтобы он снова мог дышать. Молодой человек отправил к нему двух погонщиков, а сам бросился к смертельно бледным девушкам. Он обнял обеих и прижал к сердцу, словно те были его сестрами. На мгновение губы Жанны оказались близ губ Рене, но тот сразу же отстранился. Девушка испустила глубокий вздох.
LXIX
РАЗБОЙНИКИ
В первый момент все думали единственно о только что пережитом.
Рене, поддерживая девушек, привел их и усадил на поросшем травой пригорке. Всегда настороже, он принял из рук Франсуа перезаряженное ружье.
Оружие Франсуа осталось на месте сражения.
Заботливый, словно нянюшка, Рене вынул из кармана хрустальный флакон в золотой оправе и поднес сестрам нюхательные соли.
Когда к ним вернулась способность говорить, Рене расспросил Элен, которая первая пришла в себя, о том, как все случилось и как они позволили змее подобраться столь близко, даже не попытавшись спастись бегством.
