Ко всем сложностям подъема, надо заметить, и без того немалым, прибавился еще и мелкий снег, что делало тропинку, пролегавшую по горе, еще более скользкой. К счастью, вскоре добрались до того места, где росли деревья. Подъем продолжали, цепляясь за их ветви. В конце концов, возбужденные трудностями самого пути и весельем, возникавшим, когда кому-то доводилось падать, солдаты, смеясь друг над другом, добрались после трех часов чудовищно тяжелого подъема до какой-то платформы, затерявшейся в дымке легкого тумана, сами не понимая, куда залезли.
Но едва все собрались на этой площадке, обессиленные и промокщие до нитки, как мощный порыв ветра разогнал заслон из облаков, скрывавший вершины гор, и когда завеса облаков оказалась поднята, подобно занавесу в театре, их взору во всей своей необъятности и великолепии предстал Неаполитанский залив.
Гора была покорена. Окрыленные, но молчаливые, солдаты начали спуск по противоположному ее склону, держась направления на Алетту, которую в это время застал врасплох беспорядочный огонь из ружей, — ей выпало несчастье оказаться на пути шайки Фра Диаволо.
Разбойник стремился ускользнуть без сражения, но это было невозможно. На его пути встал корсиканский авангард, который бросился на разбойников, и началась драка. На шум выстрелов подходили другие отряды и, убеждаясь, что драма идет к своей развязке, сломя голову бросались в гущу боя. Однако и на этот раз Фра Диаволо, менее утомленному, имевшему за спиной два дня отдыха, удалось выскользнуть у них из рук с тридцатью своими товарищами. Сто двадцать разбойников были захвачены или сдались, но майора это никоим образом не тронуло: предметом его охоты был сам главарь, единственная и главная ценность. С захватом Фра Диаволо вероятность возрождения банды была слишком мала, и люди, служившие под началом, никогда бы не согласились служить кому-то другому.
Продолжая свой бег по лесу, который и скрывал, и тем не менее позволял одному человеку проходить между деревьями, Фра Диаволо, превосходно знавший эти места, еще мог рассчитывать на спасение; но что точно ему нужно было сделать — это выйти на дорогу, ведущую в Пуилью, и некоторое время идти по ней не сворачивая.
Вскоре он оказался на этой дороге.
Выбрать другой путь ему мешало ущелье; за ним неотступно шли солдаты майора Гюго. Внезапно он заметил приближавшийся отряд французской кавалерии, патрулировавший местность; двигаться вперед означало верную встречу с кавалеристами, назад — там солдаты заполнили уже дорогу и перекрыли путь к отступлению. Справа, как мы уже заметили, было ущелье.
Его соратников бросило в дрожь — они остановились; Фра Диаволо, заметив, что взгляды их остановились на нем, словно говоря ему: «Кроме тебя никто не сможет вытащить нас отсюда; это сделают только твои сатанинские штучки, благодаря которым у тебя такое прозвище: Фра Диаволо».
Его гений не бросил его и в такой тяжелой ситуации.
— Свяжите мне руки за спиной, живее, — сказал он, — и сделайте то же самое с моим помощником.
Разбойники, храня молчание, изумленно смотрели на него.
— Живее! Давайте же! — закричал Фра Диаволо. — Нам нельзя терять времени.
Те неохотно повиновались; веревок никаких не было, поэтому они сняли с себя пояса и ими связали ему за спиной руки.
— Ну-ка, проверим, — продолжал Фра Диаволо, — как нас судьба хранит, и выйдем прямо перед этой сворой; они спросят, кто мы; а вы им отвечайте, что мы — двое разбойников из банды Фра Диаволо, которых вы поймали и ведете в Неаполь, чтобы получить вознаграждение.
— А если они захотят сопроводить тебя сами?
— Вы позволите им это сделать и отступите, жалуясь ira несправедливость, которую они творят.
— А как же вы, капитан?
— Ба! Умирают один раз!
Приказ был выполнен. Фра Диаволо и его помощник приняли мрачный и растерянный вид, а те, что прикидывались охранниками, решительно подошли к французским кавалеристам, которые принялись их расспрашивать. Любой неаполитанец — в той или иной степени импровизатор. Один из разбойников завел речь о том, как к ним в руки попали пленники. Всадники расхвалили рассказчика, и между тем маленькая группка оказалась уже в самом хвосте отряда, двигавшегося в обратном направлении; и те и другие расстались добрыми друзьями и пожелали друг другу счастливого пути. В трехстах шагах от арьергарда преследователей разбойники вышли на тропу, пересекавшую дорогу, которая вела к площади. Фра Диаволо и его помощнику развязали руки, и он приказал открыть огонь по их гонителям.
Солдаты не догадывались о том, какие важные люди выскользнули у них из рук; лишь позже они поняли, как их обвели вокруг пальца; но, будучи верхом и не зная дорог, они даже не пытались гнаться через почти непроходимую лесную местность за пешими людьми, превосходно ориентировавшимися. Они не подозревали, до какой степени одурачены, пока не встретили солдат майора Гюго. Только тогда они наконец поняли, с кем имели дело.
Охота продолжалась. Вечером майор Гюго и его колонна достигли Леттере, небольшой местности в окрестностях Кастелламаре. Здесь им сообщили, что видели в отдалении костры бивуака; произошла новая стычка с людьми Фра Диаволо, в которой тот потерял большинство своих людей. Сам Фра Диаволо был ранен и что есть мочи бросился в сторону Ла Кавы. Оставшийся почти в одиночестве, Фра Диаволо начал понемногу отчаиваться, но он еще мог добраться до берега и отплыть оттуда на Капри или на Сицилию, где можно было сколотить новую шайку.
Его последней надеждой было отплытие. Он распрощался с еще окружавшими его товарищами, думая, что будет проще спастись одному.
Его голова была оценена в шесть тысяч дукатов (двадцать восемь тысяч франков). Отряды местной национальной гвардии и французские войска были предупреждены, а у Фра Диаволо в Неаполитанском королевстве было много врагов, желавших поквитаться с ним и заработать эти деньги.
Наконец, ближе к концу ноября, когда на земле лежал снег, а ночи были холодны, он уже не мог подолгу останавливаться в горах. Более того, в стычке с национальными гвардейцами он получил второе ранение и почувствовал, как силы покидают его. Он убегал от французов уже двадцать девять дней, в буквальном смысле умирал с голоду, не положив в рот ни крошки еще со времен своего нахождения в Алетте. Разумеется, у него еще были зарытые в горах десять тысяч дукатов, которые один из его товарищей предлагал майору Гюго в обмен на убежище, кусок хлеба и ночлег.
Целый час он шел наугад, не имея понятия, где находится. Новая страна была ему совершенно не знакома. К девяти часам вечера он наткнулся на хижину пастуха, через щель рассмотрел ее внутренность и понял, что здесь жил кто-то один. Он вошел в хижину просить гостеприимства, которое решил в случае отказа взять силой.
Пастух предложил ему с той простотой, которая свойственна людям бедным, разделить с ним то немногое, что ему дал Бог.
Фра Диаволо вошел и начал расспрашивать хозяина, не замечал ли тот поблизости национальных гвардейцев; затем, отложив в уголок все свое оружие, пододвинулся к костру и принялся за остатки пастушьей трапезы — несколько картофелин, забытых хозяином в золе.
