— Но…
— Подожди. Я спою тебе песенку. Может быть, она кое-что
объяснит тебе?
Он начал петь, и его певческий голос не имел ничего общего с
разговорным. Голос был глубоким и звучным.
«Почти настоящий вокал, — подумал Джек, — почти голос
оперного певца».
От звуков этого голоса по телу побежали мурашки.
Прогуливающиеся по бульвару парочки, как по команде, повернули к ним головы.
Слепой пел, улыбаясь мальчику. Джек почувствовал исходящую
от негра волну тепла. Была неизъяснимая прелесть в этом голосе. Звучала старая
добрая песня «Тин Пэн Элли», но голос… он мог быть только оттуда, из
Территорий…
Скорее проснись, и ты сможешь, дружок,
Любить, и смеяться, и жить хорошо…
Гитара и голос вдруг умолкли. Позади слепого стояли два
рослых полицейских.
— Знаешь, сынок, я ничего не вижу, — лукаво сказал слепой
гитарист, — но чувствую за спиной что-то синее.
— Черт побери, Снежок, ты же знаешь, что побираться здесь
запрещено! — проревел один из полицейских. — Что говорил тебе в последний раз
судья Геллас? Только между Центральной и Отвесной улицей. Больше нигде! Ты что,
совсем идиот? Тебя ограбят еще до того, как ты попадешь домой! Боже, я не…
Его напарник положил руку ему на плечо и кивнул в сторону
внимательно прислушивающегося Джека.
— Иди к мамочке, она ждет тебя, парень, — резко приказал
первый полицейский.
Джек побрел прочь. Он не мог остаться. Даже если бы можно
было что-нибудь сделать, он не мог остаться. Ему повезло, что внимание
полицейских привлек старик по прозвищу Снежок. А если бы они стали расспрашивать
его, Джека? Тут никакие новые кроссовки не спасли бы!
Он представил себя сидящим в полицейском участке, а напротив
пятерых здоровенных копов, пытающихся определить, чей он и откуда.
Нет, лучше не попадаться им на глаза.
За спиной загудел мотор.
Джек поправил рюкзак и стал рассматривать свои новые
кроссовки, как будто они были чем-то примечательным. Уголком глаза он увидел
медленно проезжающий полицейский патруль.
На заднем сидении машины сидел слепой негр, держа перед
собой гитару.
Внезапно старик повернул голову и через оконное стекло
посмотрел прямо на Джека… и, хотя Джеку не было видно его глаз сквозь темные
стекла очков, он твердо знал теперь, что Смотритель Территорий Лестер подмигнул
ему.
Джек собирался двинуться дальше. Им овладела апатия ко всему
происходящему. Он понимал, что одна из причин этой апатии — тоска по дому, но
от этого домой хотелось ничуть не меньше.
Стоя возле светофора, Джек почувствовал, что близок к
самоубийству. Его привела в чувство мысль о том, что скоро он увидит Ричарда
Слоута (ведь не впервые же Сойер и Слоут совершали совместные путешествия,
верно?).
«Иди домой, Джек, иначе тебе несдобровать, — нашептывал
голос, — если ты вернешься, все закончится… и потом, ведь в следующий раз могут
умереть не пять, а пятьдесят человек. Или пятьсот».
Он нащупывал в кармане значок, который в этом мире опять
превратился в серебряный доллар. Куда идти? Назад, на восток, домой? Или
вперед, на Запад… идти и не оглядываться?
Он стоял, сжимая в кулаке значок.
Поднималось солнце.
Ехавшая в старом железнодорожном вагоне семья имела
достаточно времени на разглядывание мальчика, стоявшего невдалеке от путей.
Машинисту, ведущему вагон, все время лезли в голову странные мысли: «Приключения.
Опасности. Неожиданные происшествия. Мечты о славе и удаче». Он встряхнул
головой, отгоняя эти мысли, и в зеркальце посмотрел на паренька у дороги.
«Выбрось все это из головы, Ларри, — подумал машинист, — а то ты как герой
детской приключенческой книги».
Ларри вновь сосредоточился на дороге, развив скорость до
семидесяти миль. Он напрочь забыл о мальчике в грязных джинсах.
Если он будет дома к трем часам, то еще успеет посмотреть
футбольный матч.
Значок выпал из рук. Джек вновь поднял его. Голова,
изображенная на долларе…
Это была не Статуя Свободы. Это была Лаура де Луизиан,
Королева Территорий. Но, Боже, какая разница между этим прекрасным изображением
и бледным лицом, которое он видел в павильоне! Ее красота поразила его
воображение.
А еще это было лицо его матери.
Глаза Джека наполнились слезами; он попытался сдержать их, —
уже достаточно плакал сегодня!.. Он принял решение, и теперь не время плакать.
Мальчик крепко зажмурился…
Когда он открыл глаза, Лаура де Луизиан исчезла; на долларе
вновь была изображена Статуя Свободы.
Джек получил ответ на свой вопрос. Он бережно спрятал
монетку в карман и зашагал к шоссе И-70.
Днем позже Джек пересек границу штатов Огайо и Индианы. Шел
мелкий осенний дождик. Мальчик замерз и промок, его одежда отсырела, ломило все
тело, голос охрип. Он подумал, что, в конце концов, окоченеет.
Недавно он избавился от очередного «доброжелателя»,
подвозившего его на машине. Все они были на одно лицо — Эмори В.Лайт, Том
Фергюссон, Боб Даррент. Все они ласково расспрашивали его о семье,
интересовались, нет ли у него подружки, а потом он ощущал их руку у себя на
колене и слышал предложение заработать десять (двадцать, двадцать пять)
долларов, если он согласится… Этих типов привлекал симпатичный двенадцатилетний
мальчик. Джеку стоило больших трудов избавиться от каждого из них.
Джек стоял на шоссе И-70 где-то в западном Огайо. «ХОЧУ
ДОМОЙ, В ТЕРРИТОРИИ», — промелькнуло у него в голове. Он оглянулся вокруг.
«Сыро, промозгло».
Эти слова сами собой возникли в его сознании. Ему захотелось
увидеть синее небо Территорий, вдохнуть прозрачный воздух.
«Но тогда можно сыграть в игру „Джерри Блэдсо“».
«Ничего не знаю об этом… Я знаю только, что ты, наверное,
слегка свихнулся…»
Ища укромный уголок — ему безумно хотелось опорожниться —
Джек быстро трижды вздохнул. Ну-ну, давай же… У-у-у-х! Отлично!
Он присел на обочину. Мимо проносились машины. Но что это?
Нет ошибки быть не может — это «БМВ» дяди Моргана! Номерной знак Калифорнии,
МЛС, принадлежит Моргану Лютеру Слоуту. Машина быстро ехала вперед.
«Но если Слоут в Нью-Хэмпшире, как же может оказаться здесь
его машина?»
Это ведь нелепо, Джек, это совпадение…
