— О! — воскликнул Ален. — Теперь, когда я стал нищим и узнал, что значит нужда, я готов заявить, что был бы сегодня гораздо счастливее, если бы обрел хотя бы малую долю тех денег, что так глупо были мною растрачены.
— Что ж, хочешь знать мое мнение? Я думаю, что не так уж невозможно вернуть твоему трехмачтовому судну немного рангоута.
— Ну, конечно, — сказал молодой охотник, кусая губы, — только бы узнать точно, о чем сговорились Ришар и Ланго. Но как же это выяснить?
— Ты прав, это трудно, так как и тот и другой — продувные бестии, и они наверняка так завязали узел, что раскрутить его сможет разве что черт. Но, знаешь ли, если ты честный человек, то Провидение должно быть на твоей стороне.
— Провидение, — произнес Ален недоверчивым тоном, — ах, если бы я рассчитывал только на него…
— Стоп! — отрезал старый моряк. — Не будем плохо отзываться о промысле Божьем.
— Вот как! — воскликнул молодой человек. — Стало быть, вы верите в Провидение?
— Да!
Ален покачал головой.
— Это тебя удивляет, — продолжал боцман Энен. — Эх, парень, пойми одну вещь: если судьба бросала человека во нее четыре стороны света, где он мотался между небом и водой, не зная ни высоты одного, ни глубины другой, то он понимает, что все эти никудышные писаки, уверяющие, что мы нужны Богу так же, как киту свайка, это сущее стадо ослов и нехристей; если дважды или трижды ты был готов отдать концы и в нужную минуту чья-то рука всегда вытягивала тебя из бездны, то у тебя не остается сомнений, что Провидение не дремлет, то есть оно никогда не выпускает из рук штурвала большого корабля, именуемого миром. И вот тебе доказательство…
— Какое?
— Итак, не далее как сегодня вечером Господь Бог поставил на твоем пути бедняжку, у которой нет на свете ничего, кроме глаз, которые льют слезы чаще, чем полагается. Ты оказал ей огромную услугу, Ален, и, сдается мне, она отблагодарит тебя за это.
— Жанна Мари?
— Да, Жанна Мари. Эта женщина должна соображать, что за стряпня готовится на камбузе ее дядюшки. Надо будет незаметно забросить лот в эти воды, чтобы прощупать дно.
— Вы думаете, она мне что-нибудь скажет?..
— Все может быть! А пока, послушай меня, не подавай никаких признаков жизни и держи язык за зубами, но раскрой пошире глаза.
— Говорят, Косолапый жестоко избивает бедную Жанну Мари, — сказал Ален.
— Ах он злодей, шелудивый пес! Хотел бы я оказаться там, когда он колотит бедняжку. Я бы живо добрался до подводной части его корпуса и линьком отделал бы ему хребет.
И тут боцман Жак решил на деле показать свои способности воспитателя, которыми он весьма гордился.
Он сделал красноречивый жест и при этом так нещадно сжал зубы, что ствол его трубки сломался и самая прекрасная носогрейка во всем департаменте Кальвадос упала и разлетелась на куски.
Боцман встал и отправился за другой трубкой, чертыхаясь изо всех сил. Видя, что хозяин поднялся, Ален тоже вскочил, заявив, что уже поздно и
ему пора домой.
Моряк немного проводил его, и молодой охотник, попрощавшись с боцманом и пожав ему руку, направился в сторону моря.
Настало время отлива, и до прибрежных скал можно было добраться без лодки.
Стояла пасмурная погода, и облака следовали друг за другом столь непрерывной чередой, что луна светила тускло, не позволяя охотнику обойти все водоемы, где обычно отдыхает по ночам дичь.
Ален превосходно устроился в какой-то ложбине, защищенной от воды и ветра, и стал ждать рассвета.
Однако утренние сумерки, как и ночь, не принесли охотнику удачи.
Зима была мягкой, и водоплавающая дичь не выходила на берег.
Лишь стая голубей виднелась поблизости от места, где в засаде сидел Ален.
Подгоняемые голодом птицы свободно разбрелись во все стороны по берегу, выискивая в песке рачков, но охотник не стал стрелять, гнушаясь столь жалкой добычей, и решил вернуться в Шалаш с пустой сумкой.
Подходя к своей лачуге по тропе, которая вела через болото, Ален заметил ребенка, сидевшего на камне у входа в дом и как будто поджидавшего его.
Это был белокурый мальчуган, которому, судя по его тщедушной хрупкой фигуре, было не более одиннадцати-двенадцати лет.
У него было открытое смышленое лицо, а его большие голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели на мир задумчиво и печально.
Эти глаза редко оживлялись, но, когда такое случалось, они сияли особенным блеском и лучились от радости.
На мальчике был праздничный наряд моряков: длинная куртка из грубого сукна, голубая рубашка с отложным воротничком и брюки под стать куртке.
На голове ребенка красовался шотландский берет с каймой, из-под которого выбивались длинные локоны.
Все это было опрятнее и ухоженнее, чем у других детей его возраста.
Он держал в руке небольшой сверток, завязанный носовым платком.
Ален не узнал мальчика.
Тот явно удивился, что человек, несколькими часами раньше спасший ему жизнь, столь безучастно встретил его появление.
Он заговорил с охотником первым.
— Это я, господин Ален, — сказал мальчик, — это я, Жан Мари, сын Жанны Мари, тот, кого вы вчера вечером вытащили из воды… Неужели вы меня не узнаете?
— Ей-Богу, мой мальчик, — ответил охотник, — мне было не до того, чтобы запоминать твои приметы. Что ж, я с радостью вижу, что ледяная ванна тебе не повредила.
— Послушайте, господин Ален, без вас я провел скверные пятнадцать минут. Поэтому я вас очень люблю, так и знайте! Моя матушка просила меня вам об этом сказать, и она тоже очень любит вас… Матушка всю ночь говорила мне о вас, а это так здорово быть любимым ею…
— Хорошо! Но что же привело тебя сюда чуть свет, мой мальчик?
— А! Совсем другое дело,
— Ну-ка, рассказывай.
— Сегодня утром, господин Монпле, мой двоюродный дед, хотел снова отправить меня в море. Я должен был уже сегодня сесть в Курсёле на «Молодого Шарля» — помните, это трехмачтовый баркас верзилы Луи?
— Да, ну и что?
— Матушка не захотела меня отпускать, так как она поклялась этой ночью, что ноги моей больше не будет ни на одном судне. Тогда дед накинулся на матушку с кулаками. Я хотел заслонить ее и получил оплеуху. Удар свалил меня с ног, и матушка бросилась ко мне со слезами. Когда дед увидел, что Жанна Мари плачет из-за того, что он меня побил, он дал обещание каждый день лупить меня, пока она не согласится, чтобы я отправился на судно. Она была в отчаянии. Я сказал: «Матушка, собери мои вещи, я пойду к господину Алену. Он спас мне жизнь и не даст мне погибнуть из-за какого-то несчастного куска хлеба».
