— Составить список тех счастливцев, что не лягут спать.
— Ох, графиня, но как же можно составлять список здесь, при всех?
— Верно, нас бы разоблачили. Ваше величество правы.
— Как же быть?
— О, у меня еще одна идея…
— Говорите.
— Мы сейчас будем прохаживаться между группами гостей. Ваше величество предложит мне руку…
— Всегда с удовольствием, графиня, всегда!
— Я буду задерживаться с вашим величеством перед каждой персоной, которую посчитаю подобающей, и, если ваше величество согласится с этим мнением, вы только скажете мне: «Да».
— Хорошо, замечательно; начнем же.
— Начинаем.
— Но, графиня, вам же ни за что всех не запомнить!
— Это у меня-то слабая память, государь? — лукаво усмехнулась графиня Тулузская. — Видно, ваше величество сами забывчивы, если можете сказать такое обо мне.
Король нежно пожал ей руку.
— К тому же, — прибавила она, спеша придать разговору иной оборот, — согласитесь, государь, что я была бы поистине достойна сожаления, если бы не сумела удержать в памяти имен семь или восемь.
— И только всего? — воскликнул король.
— Э, государь, если вы пригласите больше участников, берегитесь: нам вряд ли удастся развлечься.
— Вы, как всегда, правы, графиня.
И, словно нетерпеливое дитя, он повлек графиню Тулузскую к гостям.
Первой, с кем они столкнулись, была мадемуазель де Шароле.
Принцесса смеялась от всей души, ибо эта великосветская дама была и великой хохотушкой. Прекрасные белые плечи принцессы содрогались от смеха, зубы блестели и казались еще белоснежнее по контрасту с ее сладострастными губами, алыми и влажными, будто кораллы, извлеченные из моря.
Графиня Тулузская с улыбкой взглянула на короля.
— Если эта особа и не забавна, — шепнула она ему, — то по крайней мере сама забавляется со вкусом.
— Да, — обронил король.
— Записываю, — произнесла графиня.
Они двинулись дальше и повстречали графа Тулузского, менее чем кто-либо другой подозревавшего об опасности, которая ему угрожала.
Графиня об руку с королем остановилась прямо перед своим супругом с весьма многозначительной улыбкой.
Но король не произнес ни слова.
Графиня упорствовала.
— Ладно, — вздохнул монарх. — Не стоило предлагать мне выбор, графиня, если выбираете на самом деле вы.
— Государь, если в подобных обстоятельствах я сама принимаю решение, вам не на кого пенять за это, кроме как на себя.
— Это еще почему?
— Потому что вы сами виноваты.
— Каким образом?
— Да: вы только что произнесли фразу, которая стала причиной счастья, выпавшего на долю графа Тулузского.
— Ох, да что же это была за фраза, графиня? И как мне теперь принести покаяние?
— Вы сказали, что будет потушен свет.
— Действительно, об этом я говорил.
— В темноте я не смогу быть там без моего мужа.
— Таким образом, графиня, вы меня упрекаете за то, что здесь со мной нет королевы. Я и сам удручен, — продолжал он, качая головой, — мы ведь могли бы затеять этакую семейную выходку… вот забавно!
То был первый случай, когда король отпустил шутку на эту тему.
Графиня Тулузская удивленно посмотрела на него и в свою очередь покачала головой.
— Нет, графиня, — продолжал король, — как видите, мы это плохо придумали. Те, кого выберу я, не будут привлекательны для вас; те же, кого предпочтете вы, окажутся не вполне в моем вкусе. Пусть лучше…
— Говорите, государь.
— Пусть лучше решает случай.
— Но, государь, мы же не можем доверить этот выбор жребию: слишком многие, не получив столь желанного преимущества, станут роптать на судьбу, а тех, кто будет доволен, окажется слишком мало.
— У вас была идея, графиня; теперь мой черед предложить свою.
— О, не сомневаюсь, что королевская идея будет получше моей.
— Хороша она или плоха, я с вами ею поделюсь. Вы мне представите всех мужчин и женщин, выбранных нами обоими; я задам им один вопрос, и в зависимости от своего ответа они будут приняты либо отвергнуты.
— Отлично, государь!
— В таком случае условимся, как действовать.
— Я буду подходить к каждому из гостей и, глядя в упор, спрашивать: «надо ли?»
— В это нет ничего компрометирующего.
— Вот увидите, графиня, сколько окажется людей, которые скажут «нет»… вы увидите.
— А как нужно ответить, чтобы быть принятым?
— «Да».
— И всякий, кто скажет «да», останется с нами?
— Останется.
— Берегитесь, государь, вы очень рискуете.
— Почему, графиня?
— Потому что никто не осмелится сказать вашему величеству «нет».
— Вы так полагаете?
— Я в этом уверена.
— Что ж, вы сами увидите: у меня есть средство.
— Ах, государь, объясните мне, что вы такое задумали, я вас прошу.
— Тем, от кого я хочу услышать «нет», я буду задавать вопрос неприветливо.
— Ах так.
— А тем, кого желательно побудить сказать «да», я стану говорить «Надо ли?» с таким приятным, ободряющим выражением, что это их привлечет. Наконец, если передо мной будет ни то ни сё…
— Государь, я прежде всего замечу вашему величеству, что вам придется действовать так, будто таких здесь нет.
— Почему?
— Потому что я не буду останавливать внимание вашего величества на тех, кто ни то ни сё.
Людовик XV усмехнулся.
— Но прежде всего, — сказала графиня, — пусть будут два места без жребия. Одно для меня…
— Принимается от всего сердца.
— И другое…
— Другое?
— Для господина графа Тулузского.
— Подписано Людовиком, графиня.
— А как быть с этой бедной мадемуазель де Шароле, которая уже была избрана?
— По жребию, графиня, по жребию!
— Ну, посмотрим.
И король с графиней направились к мадемуазель де Шароле.
LXI. МАГНЕТИЧЕСКИЕ ТОКИ
Принцесса беседовала со своей матерью и герцогом Бурбонским и при этом не переставала смеяться.
