— О, клянусь верой, конечно! — воскликнул г-н де Шавиньи. — Вместо того чтобы отправиться в Лувр, я отправлюсь домой и расскажу об этом своей жене. Завтра к девяти часам утра об этом будут знать четыре ее подружки, и, смею вас заверить, это все равно, что протрубить из четырех труб на все четыре стороны света.
При этих словах четверо дворян распрощались друг с другом, причем молодые люди направились берегом реки в сторону Монетной улицы, а г-да де Шавиньи и де Карвуазен пошли не в Лувр, а каждый в своем направлении, чтобы добросовестно распространить новости дня, а точнее, ночи.
Прибыв на Монетную улицу, принц де Ларош-сюр-Йон заметил поверх вывески, скрипящей на ветру, освещенное окно.
— Смотрите, — произнес герцог, — вот это чудо! Вот вам, жилище буржуа, где в половине четвертого ночи горит свет! Это либо новобрачный, либо поэт, сочиняющий стихи.
— Должно быть, это именно так, как вы говорите, мой дорогой, и я сейчас вспомнил, что меня приглашали на свадьбу. Господи, мне бы так хотелось показать вам молодую жену метра Балтазара! Вы бы увидели, что девушка, даже если она и не дочь маршала Франции, вполне может быть красивой и без этого; однако, вместо жены мне придется показать вам мужа.
— Ах, дорогой принц, немилосердно с вашей стороны подзывать беднягу к окну в такой момент!
— Ладно! — проговорил принц. — Это единственный человек, кому открытое окно заведомо не причинит вреда.
— Отчего же?
— Оттого, что у него и так все время насморк. Он меня» знает уже десять лет, но мне ни разу не удавалось вытянуть у него четкое и ясное «Здравствуйте, мой принц!».
— Тогда посмотрим на него!
— Тем более что он владеет баней и гостиницей, у него даже парильни на Сене, и завтра, принимая посетителей, он расскажет им историю, которую мы ему сейчас сообщим.
— Браво!
И молодые люди, прямо как два школяра, спустились к реке набить карманы камешками, но не для того, чтобы бросать их вдоль поверхности воды и подсчитывать, сколько раз они подпрыгнут; когда целеустремленные молодые люди отошли от берега, наполнив карманы речной галькой, они рассчитывали метать свои снаряды в направлении тех домов, которые надеялись взять приступом.
И вот принц, вытащив из кармана камешек, отошел на два шага назад, чтобы прицелиться, точно так же как это у нас на глазах, только с более коварными намерениями, делал Роберт Стюарт, а затем бросил его в освещенное окно.
Окно тотчас же отворилось, так что даже можно было подумать, будто открыл его пущенный туда кусочек гальки.
Появился человек в ночном колпаке и со свечой в руках, пытавшийся крикнуть:
— Разбойники!
— Что он сказал? — спросил герцог.
— Вот видите, к нему надо привыкнуть, чтобы понимать, что он сказал. Он назвал нас разбойниками.
И, повернувшись к окну, принц крикнул:
— Не кипятитесь, Балтазар, это я!
— Вы… ваше высочество?.. Пусть ваше высочество извинит меня!.. У вас полное право бить мои стекла, если вам угодно.
— О Боже! — воскликнул герцог, хохоча во все горло. — На каком языке говорит ваш знакомый, принц?
— Знающие люди утверждают, что это наречие — смесь ирокезского и готтентотского. Тем не менее, столь невнятным способом он сообщил нам нечто лестное.
— А именно?
— Что мы имеем право бить ему окна.
— Ах, черт возьми! Это заслуживает благодарности.
И тут он обратился к Балтазару:
— Друг мой, при дворе прошел слух, будто вы сегодня вечером женились и что жена у вас красивая. Так что мы специально отправились из Лувра, чтобы поздравить вас с этим.
— И сообщить вам, мой дорогой Балтазар, что небо насылает холода, а такая погода полезна для произрастания плодов земных.
— Зато, напротив, сердце его величества переполнено жаром и пылом, а это полезно для маршала Сент-Андре.
— Я не понимаю.
— Неважно! Просто повторяйте слово в слово то, что сейчас вам передали, дорогой мой Балтазар. Прочие поймут и уяснят себе, что за этим стоит. Передайте приветы и поздравления супруге.
И молодые люди проследовали дальше по Монетной улице, давясь от смеха и слыша, как кряхтит и покашливает хозяин гостиницы «Черная корова», поскольку он может крепко затворить окно, но не в состоянии сразу вставить разбитые стекла.
XVI. «ОБИРАЮЩИЕ ДО НИТКИ» И «БЕРУЩИЕ ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ»
Молодые люди, все еще смеясь, прошли всю Монетную улицу и добрались до улицы Бетизи.
Завернув за угол, они, как им показалось, услышали со стороны особняка Колиньи звон клинков и громкие голоса.
Во мраке за двадцать или тридцать шагов от них разыгрывалась сцена, сопровождавшаяся бряцанием шпаг и разговором на повышенных тонах.
Они спрятались на крыльце дома, стоявшего на углу Монетной улицы и улицы Бетизи.
— А-а! — послышался чей-то твердый и грозный голос, — так вы, значит, воры?
— Черт! — раздался в ответ голос, преисполненный наглости. — Можно считать везением, если в этот ночной час встречаются честные люди.
— Разбойники! — произнес голос, менее уверенный, чем первый.
— Кто такой вор, если немножко не разбойник, и кто такой разбойник, если немножко не вор? — заявил второй» голос, по-видимому принадлежавший своего рода философу.
— Так вы что, хотите нас убить?
— Ни в коем случае, ваша милость!
— Так чего же вы тогда хотите?
— Освободить вас от вашего кошелька, вот и все.
— Заявляю вам, — прозвучал первый голос, — что у меня в кошельке ничего особенного нет, но все равно я не дам вам возможности в этом убедиться.
— Вы напрасно упорствуете, сударь!
— Сударь, позвольте вам заметить, что вас только двое против нас одиннадцати, тем более что ваш спутник, наверно, всего лишь лакей. Сопротивление выглядело бы безумием.
— Прочь! — прогремел первый голос, становясь все более и более грозным.
— Вы, кажется, чужой в этом добром городе Париже, сударь, — раздался голос, вероятно принадлежавший главарю банды, — и скорее всего упорствуете из боязни, что, лишившись денег, останетесь и без крова; но мы воры цивилизованные, сударь, — «берущие по справедливости», а не «обирающие до нитки», и понимаем, как следует себя вести в отношении людей, подобных вам. Будьте любезны передать нам свой кошелек, сударь, и мы выделим вам экю, чтобы вы не оказались без крова, причем мы могли бы сообщить вам адрес приличной гостиницы, где по нашей рекомендации вам был бы оказан великолепный прием. Человек, подобный вам, без сомнения, имеет в Париже друзей, так что завтра, а точнее, сегодня, ибо, зная, что уже почти четыре часа утра, мы вовсе не собираемся вводить вас в заблуждение, — так вот, уже сегодня вы сможете обратиться к своим друзьям, которые, без сомнения, не оставят вас в затруднительном положении.
