Какое странное сходство между королем вестготским и королем французским!
Мы не будем сообщать о бегстве Филиппа других подробностей, кроме тех, что содержатся в романсе о бегстве Родриго.
* * *
Вечером, когда все было кончено, англичане в своем лагере разожгли большие костры, и Эдуард, целый день ходивший без шлема, подойдя к принцу Уэльскому, сказал:
— Сын мой, вы поистине мой сын, ибо вели себя преданно и теперь достойны управлять королевством.
Услышав эти слова, принц склонился в поклоне, благодаря отца, а тот поцеловал его, чтобы воздать хвалу мужеству принца, подобно тому, как вчера он поцеловал его, чтобы придать ему мужества.
Нам нет необходимости писать о том, что в английском лагере был праздник: вся ночь прошла в пирах и раздаче королевских милостей.
На другой день — это было воскресенье — стоял сильный туман, так что ничего нельзя было разглядеть в нескольких шагах.
Эдуард приказал, чтобы пятьсот рыцарей и две тысячи лучников вышли из лагеря и отправились проверить, не собралось ли снова французское войско.
Коммуны Руана, ничего не знавшие о вчерашней катастрофе, выступили из Абвиля и Сен-Рикье.
Сначала англичане, проводившие разведку, приняли замеченные ими отряды за своих; но, разглядев, кто были на самом деле эти люди, набросились на них.
Поэтому разгорелась битва, со стороны англичан столь же жестокая, упорная, безжалостная, как и вчерашнее сражение.
Мертвецов потом находили в кустах и живых изгородях, ибо от англичан бежало семь тысяч человек.
Спустя немного времени англичане натолкнулись — но на другой дороге — на архиепископа Руанского и великого приора Франции, тоже еще ничего не знавших о вчерашней катастрофе.
Тотчас завязалась схватка, и французы, как и те воины, которых англичане встретили ранее, были разбиты.
Этот отряд снова двинулся в дорогу: англичане искали другие приключения и находили их, потому что им попадалось немало потерявшихся французских солдат (те провели ночь в полях и не имели никаких вестей ни о короле, ни о своих командирах), убивая их без милосердия и пощады.
В воскресенье утром в отдельных стычках погибло в четыре раза больше людей, чем в субботу, когда разыгралась великая битва.
* * *
Король Эдуард выходил из молельни, когда появились конные разведчики; они рассказали обо всем, что видели, нашли и сделали.
Тогда король решил отправить людей на поиски погибших, чтобы узнать, кто из баронов остался на поле брани.
Он выбрал двух рыцарей, мессира Реньо Кобхэма, мессира Ричарда Стэнфорта, и трех герольдов, чтобы они опознавали гербы, а также двух писцов, чтобы те записали и увековечили фамилии всех, кого найдут.
Эта маленькая группа отправилась в дорогу, отыскивая мертвецов, и нашла их так много, что пришла в изумление.
Вечером, в те минуты, когда Эдуард собирался ужинать, двое названных нами рыцарей вернулись и доложили королю обо всем, что разузнали.
Итак, они нашли на поле битвы одиннадцать командиров или принцев, восемьдесят баннере, тысячу двести рыцарей с одним щитом (так называли тех, кто лично служил королю и не имел под началом других рыцарей) и около тридцати тысяч простых воинов.
Король Англии, его сын принц Уэльский и все сеньоры воздали хвалу Богу за счастливый день, который он ниспослал им, ибо англичане — по сравнению с французами их была горстка — одолели тьму войск.
Эдуарда растрогала смерть доблестного короля Богемии и погибших вместе с ним рыцарей. Посему он повелел воздать им воинские почести.
На следующий день король Англии приказал собрать тела всех вельмож, погибших в битве, и перенести их в расположенный близ Креси монастырь Ментенэ, где они и были похоронены в освященной земле. Потом он объявил, что дает три дня передышки, чтобы обыскать поле битвы при Креси и предать земле мертвых. После этого он поехал в Монтрёй-сюр-Мер, а его маршалы направились на Эден, Вобен и Сорн и сожгли их, как бы желая оставить здесь доказательства своего присутствия.
В следующий четверг Эдуард был под стенами города Кале.
Как мы уже писали, король Филипп тем временем прибыл в Амьен и поселился в доме, принадлежавшем аббатству Гар.
Филипп VI еще не знал, сколько знатных дворян, даже особ королевской крови, пало при Креси.
В воскресенье вечером ему стала известна правда.
Безутешно было его горе, когда он узнал о гибели своего брата графа Алансонского, своего племянника графа Блуаского и своего свояка короля Богемии.
При этих известиях все, что еще могло причинять страдание его душе, болезненно в ней отозвалось.
Стремясь выяснить исток своих неудач, король понял, что их первой причиной был мессир Годмар дю Фе, плохо оборонявший брод Белое пятно.
Тогда его великое горе сменилось яростным гневом и он стал думать лишь о том, как бы повесить Годмара дю Фе; без всякого сомнения, так оно и было бы, если мессир Иоанн Геннегауский не использовал своего влияния на короля, чтобы оправдать капитана и добиться ему прощения.
— Сир, каким образом мессир Годмар дю Фе мог бы сопротивляться роковой силе англичан, если цвет вашего рыцарства не смог устоять перед ней?
— Вы правы, — ответил король и помиловал Годмара дю Фе.
После этого он похоронил своих близких и покинул город Амьен, чтобы возвратиться в Париж, простившись с теми воинами, кто уцелел в день 26 августа 1346 года.
Когда Филипп прибыл в Париж, Эдуард уже вел осаду Кале.
VII
Эдуард не мог остановиться на столь славном пути. После битвы при Креси он убедился, что Франция в его власти, и он в это действительно верил.
Поэтому он осадил Кале, как мы только что сказали.
Оборона Кале была вверена доблестному капитану-бургундцу по имени Жан де Вьен, собравшему вокруг себя таких храбрых рыцарей, как Арнуль д’Одреэн, мессир Жан де Сюрис, мессир Бодуэн де Бельбронн, мессир Жоффруа де ла Мот, мессир Пепин де Вэр и еще много других, — они не принадлежали к людям, легко сдающим крепости.
Эдуард понял, что осада будет длительной и поэтому решил к ней хорошо подготовиться.
Он просто-напросто приказал построить под стенами Кале настоящий город для себя и своей армии, словно намеревался провести здесь лет десять или двенадцать.
Этот новый город находился между старым городом, рекой и мостом Меле.
Дома в нем были, как и положено, хорошо крыты соломой, потому что Эдуард решил оставаться здесь летом и зимой до тех пор, пока Кале не сдастся.
Эдуард велел освятить город и нарек его Вильнёв-ла-Арди.
В нем находилось все необходимое для армии, и каждую неделю, по средам и субботам, на отведенной для этого площади там устраивался базар.
