Англичане простояли там весь день и всю ночь, ожидая посланных ими к укреплениям Бержерака гонцов, которые должны были разведать, каков боевой дух армии графа Лилльского.
С утра англичане сели за стол, ибо хотели рано перекусить на тот случай, если им уже в этот день придется давать сражение.
Они еще не встали из-за стола, когда прискакали гонцы и доложили, что армия графа Лилльского выглядит весьма жалко.
Тут Готье де Мони, взглянув на графа Дерби, сказал:
— Ваша светлость, у меня возникло одно сильное желание.
— Какое?
— Чтобы его осуществить, всем нам придется показать себя людьми решительными и смелыми.
— Но говорите же.
— Я желал бы за ужином пить вина тех французских сеньоров, что составляют сейчас гарнизон Бержерака.
— Похвальное желание, мессир, я полностью его разделяю и охотно осуществлю.
Рыцари, слышавшие этот разговор Готье де Мони и графа, посоветовались и решили:
— Мы пошли за оружием, ведь, похоже, нам скоро придется мчаться под стены Бержерака.
В одно мгновение они облачились в доспехи и оседлали коней.
Увидев боевое настроение своих людей, граф Дерби весьма обрадовался и вскричал:
— Ну что ж, во имя Бога и святого Георгия, вперед, на врага!
Громкие крики встретили этот призыв, и все рыцари, хотя был жаркий день, с оружием в руках и развернутыми знаменами устремились на Бержерак.
Тактика английской армии была, как всегда, проста. Когда армия приблизилась к противнику на расстояние полета стрелы, граф Дерби выдвинул вперед лучников, и те начали стрелять так метко и дружно, что внесли смятение в ряды французов. Вскоре воины уже сошлись врукопашную; обе стороны храбро атаковали и защищались. Тем временем французов оттеснили к крепостным стенам, а сир де Мони, который в тот день совершил много прекрасных воинских деяний, так глубоко вклинился в ряды врагов, что его тщетно пытались отозвать обратно. Виконт де Бокантен, сир де Шатонёф, виконт де Шатобон, сир де Лескюр попали в плен к англичанам, отступившим лишь тогда, когда, устав сражаться и убивать, увидели, что уцелевшие защитники крепости укрылись в форте, закрыв ворота, и, взобравшись на смотровые площадки, стали осыпать осаждающих камнями и стрелами. Но это не помешало Готье де Мони удовлетворить свое желание и отведать французского вина, ибо англичане захватили такое количество вина и мяса, что могли бы не нуждаться в съестных припасах целых два месяца.
Граф Дерби, не намеревавшийся здесь задерживаться, наутро велел трубить общий сбор и идти на приступ крепости; штурм начался и продолжался до девяти часов вечера. Но сколь бы яростно ни атаковали англичане, их натиск не увенчался успехом, ибо город отважно обороняло немало доблестных воинов.
Поэтому англичане отказались от мысли продолжать штурм с суши и, проведя военный совет, приняли решение назавтра атаковать Бержерак с моря; с берега город был защищен только палисадами. Мэр Бордо предоставил в их распоряжение сорок кораблей, стоявших без дела в гавани; прибытие судов на следующий день вечером очень обрадовало осаждающих.
Ночь прошла в приготовлениях к штурму, назначенному на утро.
Осада была недолгой.
Как и под Динаном, лучники осыпали осажденных стрелами, а под их прикрытием английские солдаты так быстро крушили палисады, что защитники Бержерака поняли: долго им подобный натиск не сдержать; они отправились к графу Лилльскому и объявили:
— Сеньор, сами решайте, что вы намерены делать, но мы на волоске от гибели. Не лучше ли нам сдаться графу Дерби, не дожидаясь, когда он причинит городу великий ущерб.
— Пойдем туда, откуда нам грозит опасность, — ответил граф Лилльский, — мы не из тех людей, что сдаются столь бесславно.
И рыцари отправились на палисады, где сражались изо всех сил вместе с генуэзскими арбалетчиками, которые, будучи защищены от стрел англичан, разили без промаха и за день произвели опустошение среди врагов.
Но в конце концов англичанам удалось прорубить брешь в палисадах, и с этой минуты осажденные потеряли всякую надежду выстоять.
Тут защитники Бержерака попросили англичан прекратить штурм, и до послезавтра было заключено перемирие, чтобы осажденные решили, продолжать им бой или сдаваться.
Отсрочка эта была предоставлена при условии, чтобы в течение этого времени они не восстанавливали палисады, с чем жители Бержерака согласились весьма охотно, ибо другого выхода у них не было.
Поэтому гасконские бароны собрались на большой совет и в итоге долгих обсуждений решили, что им не остается ничего лучшего, как, захватив все свое добро, тут же покинуть город.
В полночь они действительно сели на коней и поскакали в Ла-Реоль, находившийся совсем близко от Бержерака.
На другой день англичане, жаждавшие любым способом овладеть городом — либо благодаря его сдаче, либо штурмом, — погрузились на ладьи и приплыли к тому месту, где начали разрушать палисады. И тут заметили осажденных: они кричали, что готовы сдаться на условии, если им сохранят жизнь и имущество.
Граф де Пенброк и граф Кенфорт доставили это известие графу Дерби; этот человек благородного сердца сразу же ответил:
— Кто просит пощады, тот должен ее получить. Передайте им, чтобы они открыли ворота и впустили нас в город, а мы защитим их и от нас самих, и от других.
Оба рыцаря отправились сообщить жителям Бержерака ответ графа; и в тот день, 26 августа 1345 года, англичане вошли в город Бержерак.
Мужчины и женщины собрались на площади, зазвонили колокола, и жители Бержерака, проведя графа Дерби в собор, поклялись в верности ему и в почтении королю Англии, ибо граф был наделен полномочиями принять эту присягу.
Теперь посмотрим, что сталось с сеньорами Гаскони, которые удалились в Ла-Реоль.
VII
Граф Лилльский и гасконские рыцари, прибыв в Ла-Реоль, вновь собрались на совет и решили, что им следует разбиться на группы, создав гарнизоны в различных крепостях, которые одну за другой должны были штурмовать англичане.
Капитанами этих гарнизонов были: в Монтобане — сенешаль Тулузы; в Обероше — граф де Вильмюр; в Пийагрю — мессир Бертран де Пре; в Монтагрэ — мессир Филипп де Дижон; в Модюране — сир де Монбрандон; в Ламужи — Арну де Дижон; в Бомон-ан-Лейуа — Робер де Мальмор; в Рен-ан-Аженуа — мессир Шарль де Пуатье; в остальных гарнизонах капитанами были другие рыцари.
Поэтому они разбились на отряды, а граф Лилльский остался в Ла-Реоле, так мощно укрепив город и крепость, что мог месяц-другой не опасаться нападения неприятеля.
После взятия Бержерака и двух дней отдыха в этом городе граф Дерби тоже принял новый план действий. Он осведомился у сенешаля Бордо, в какую сторону следует двигаться; тот ему посоветовал идти на Пьергор и достигнуть горной Гаскони, что граф и сделал, оставив в Бержераке капитаном мессира Жана де Зуэня.
