Каковы негодяи, а? Не зря же премьер-министр подал жалобу в Лигу Наций, требуя от России компенсировать наглую диверсию и отдать Литве Киев, Минск, Смоленск, Брянск, Урюпинск, Одессу и Владивосток. А правильно! От можа до можа. Как в старые добрые времена, когда племена жемайтов, жмудинов и прочих аушкайтов грозно повелевали из болотистых лесов половиной Европы.
В будке у входа в вокзал беспокойно завозилась собака. Железнодорожник зевнул в последний раз и позвал:
— Шарикус! Шарикус!
— Авс! Авс! — Раздалось в ответ.
Что-то в интонациях собачьего голоса заставило насторожиться. Уж не приближающийся ли поезд предвещает? Собственно, для того и кормили бездельника, так как телеграфный аппарат на станции был диверсионно сломан отступающими русскими агрессорами ещё двадцать пять лет назад. Протяжный гудок паровоза разрешил все сомнения. Поезд. Но откуда он взялся? В этом месяце уже проходил один. Фантастикас!
Житие от Гавриила
Деникина я раньше видел только на фотографии. Вживую общаться не приходилось, хотя в Первую мировую воевали неподалёку. А в натуральном виде он мне понравился сразу, едва нас представил друг другу полковник Берия-младший. Колоритный такой дядька. Это не про Лаврентия, его физиономия, только на тридцать лет постарше, ещё на "Челюскине" надоела.
Встретили меня хорошо, с русской гостеприимностью. Так что пили мы много и долго. В поезд я подсел ещё во Франции, а осознал себя в живых уже на территории Германии, которую постарались проскочить без стрельбы и геноцида. А потом Антон Иванович долго не мог понять, почему нельзя доехать до Москвы через Брест и Минск, а нужно обязательно завернуть в Богом и людьми забытое захолустье. Вот и сейчас он тактично попрекал меня, поглядывая в вагонное окно на приближающуюся станцию.
— Право слово, Гавриил Родионович, куда Вы меня завезли? И ладно бы меня одного. Пожалейте других пассажиров. Они то в чём виноваты?
Я посмотрел на полковника. Тот, за спиной Деникина, подавал знаки, давая понять, что остальные попутчики на глаза генералу не попадались, и о содержимом нескольких вагонов он просто не знает. Вот болван. Это про Лаврентия. Неужели нельзя было меня предупредить?
— Но, Антон Иванович, Вы же знаете, что наша разведка доложила о готовящемся в районе Бреста покушении. Мы не могли рисковать ни Вашей жизнью, ни своими людьми, пытаясь предотвратить теракт на территории недружественного государства. Польша, в нынешние времена — это просто колоссальный рассадник троцкизма. Вот плюньте на улице в прохожего — обязательно попадёте в бомбиста.
— Приходилось мне усмирять Польшу во времена оные, — Деникин улыбнулся собственным воспоминаниям.
— Вот видите? Они этого не забыли. Мстительные дикари. А тут ещё троцкисты. Потому и пришлось Польшу проехать ночью, кружным путём, не заезжая в крупные города.
— Но есть же график движения поездов?
— Здесь? Вы меня удивляете, Антон Иванович. Это не Германия, где даже поездные грабители покупают билет в кассе. Тут же вековые традиции шляхетской вольности. Расписание ограничивает свободу, а потому поезда ходят ориентируясь по чувству справедливости машиниста, скорректированного в традиционной потасовке с кочегаром и кондуктором. Да и забудем про них…. Сейчас остановимся ненадолго, наберём воды, и побредём далее, благословясь.
— Побредём, — устало согласился генерал, протирая глаза. — Но сначала хотелось бы выспаться. Замучили вы меня, господа-товарищи. Преферанс, конечно, дело хорошее, но не сутки напролёт.
— Замечательная мысль, — подхватил Берия-младший, — отдохните. Всё равно ничего интересного.
— Пожалуй, что так. — Генеральский окурок вылетел из окошка остановившегося поезда и упал на крышу собачьей будки. — Разбудите меня уже в России.
Я подождал, пока дверь в купе закрылась, и ухватил хитроумного полковника за рукав.
— Лаврентий, признавайся, он что, совсем ничего не знает?
— А как ему об этом рассказать? Не согласится же, товарищ генерал-майор. Рыцарь белой мечты, мать его….
— Ты выражения выбирай, полковник.
— Извините, Гавриил Родионович, это от растерянности. Только Деникин в любом случае не пойдёт на прямой захват власти. И бумаги Ваши ему показывать бесполезно. Обрадуется, конечно. Может быть, даже в рамочке на стену поверит. Но не более….
— И что делать? Ты же разрабатывал операцию? Название звучное придумывал. В переводе с немецкого — "Подкидыш"?
— Он самый, — Берия знакомым жестом поправил пенсне. — Только я надеялся на Вашу помощь. Мне брат сообщил….
— Вот тебе, а не помощь, — мой кукиш упёрся в нос Лаврентия. — Выкручивайся сам. Не знаю как, но чтоб к вечеру доложил об исполнении. Распустились, канальи.
Я вдобавок погрозил Палычу-младшему кулаком, и выпустил на платформу давно просившегося на прогулку такса.
— Не хулигань. И не охоться без меня. Собака.
И успел ещё заметить, какими умоляющими глазами проводил Берия-младший грозного охотника на полярных медведей.
Глава 21
Пахнут мусорные кучи.
Хулиган собачку мучит.
А чему нас жизнь учит?
А ничему она не учит.
Тимур Шаов.
Антон Иванович прошёл в своё купе и расстегнул тугой воротник. Душит, зараза. Но перед красным генералом не гоже ходить расхристанным. Пусть видит перед собой образец настоящего военного человека. А то сам…. Кстати, что же у Архангельского не так? Что-то на ум ничего не приходит. Ширинка? Нет, всегда застёгнута. И сам он всегда в отутюженной форме из тонкого сукна, выбритый до синевы. Даже сапоги сияют. И перегаром от него не пахнет, будто и не в Красной Армии служит. И каким чёртом тогда занесло в Рабоче-крестьянскую? Ну, да Бог ему судья.
Помянув Всевышнего Деникин перекрестился на висевший на стене походный киот, с которым не расставался уже много лет, и растерянно охнул. Никола-чудотворец на иконе вежливо поклонился, виновато развёл руками и показывал пальцем на соседний образ.
— Чудо Господне! — Прошептал генерал.
В ответ что-то захрипело, свистнуло, и после недолгого шипения послышался голос:
— Извините, товарищ Деникин, но Вашими делами занимается военное ведомство. Со всеми вопросами и предложениями к архистратигу Михаилу. Переключить?
— Д-д-д-давайте.
Предводитель небесного воинства козырнул Антону Ивановичу, а потом, подняв голову, прокричал куда-то наверх.
— Изя, слышишь? Добавь мощности, а то я тут в серебряном окладе — экранирует. Да, вот так нормально. Что? Да как я Гавриле привет передам? Так он опять генерал? Что? И ему не надоело за столько лет?
Архангел, наконец, настроил связь и обернулся:
— Извините, работа…. А я к Вам по делу.
