— Михалыч, — Валера восхищенно поцокал языком, оглядывая «Тойоту», — ты где такую классную лайбу надыбал?
— Завидно? — Я захлопнул за собой дверку и махнул Андрею: — Езжай к дому, мы сейчас подойдем.
Внедорожник рыкнул мотором и порулил дальше по улице, а Сотский заинтересованно спросил:
— Михалыч, да у тебя на лице написано, что что-то задумал.
Не ответил, сел прямо на траву, откинулся спиной на цветущую липу и прикрыл глаза. Красота-то какая! Не нужно никуда торопиться, бежать, стрелять… Так бы и сидел всю ночь. И соловьи запоздавшие в овраге поют. Да ну их на хер, эти рейды! Буду неделю отсыпаться на чистых простынях, отъедаться жареной картошкой с лисичками, отпиваться прошлогодним яблочным вином, париться в бане до восьмого исхлестанного веника. Никуда больше не пойду, устал.
И тут же, противореча самому себе:
— Валер, мы завтра с утра выходим. Рацию мне еще одну занеси, хорошо?
— Завтра?
— Ну да, чего тянуть. Но рацию — сегодня.
Сотский лишних вопросов не задавал, присел рядом, неловко выставив вперед деревяшку самодельного протеза.
— На трофейной машине пойдем, — продолжил я. — Когда ждать обратно, не знаю сам.
— А куда?
— Да хрен его знает, Валер.
— В Нижний, значит.
— Ну-у-у… примерно.
— Вдвоем?
— Как обычно.
Я не стал продолжать разговор, что в нем толку? Валера, конечно, хороший человек, правильный, и в душу не лезет, да только не пошел бы он в задницу! Самого корежит и мурашки по спине бегают, как представлю улицы Нижнего Новгорода с марширующими по ним тваренышами. Не хочу идти. Но надо.
Дома, после ужина и бани, пришлось выдержать небольшой семейный скандал. Вполне, впрочем, корректный и негромкий, чтобы не разбудить спящую в мансарде малышню. Кроме двоих родных детей и сегодняшнего найденыша, их было еще четверо приемных, в возрасте от четырех до десяти лет — результат вылазок по обезлюдевшим деревням. Лена обижалась, что завтрашний день рождения будет отмечать без нас. Чуть отбился. Пообещав в следующий раз подарить настоящую кольчугу. Милитаристка, блин, дева-воительница.
Наконец, выгнав из кухни женское население, остались с Андреем вдвоем. Он сдвинул в сторону массивный медный подсвечник и разложил на столе карту.
— Вот смотри, пап. — Остро заточенный карандаш ткнулся в извилистую синюю полоску. — Если мы спустимся на воду тут, в районе Кубаево, то спокойно дойдем до Кстова. До него от реки сколько, километра два?
— И толку? По этому ручью не только лодку, задницу свою не протащим. Ты там когда последний раз был?
— У Кудьмы? Вообще ни разу. Хотя нет, как-то проезжал мимо уже после армии.
— И думаешь, за это время речка шире стала? У города еще ничего, а выше по течению твареныши с берега прямо на колени запрыгивать будут. Вот, лучше смотри. — Я отобрал карандаш и показал на левый край карты. — Вот здесь, у Павлова, пологий спуск к воде, к бывшему понтонному мосту. Даже если от него ничего не осталось, то в любом случае можем спокойно выехать к Оке, пересесть в резиновую лодку и спускаться себе до самого Нижнего в свое удовольствие. Даже грести не обязательно. А то можно будет и по окраинам Дзержинска пошарить.
— Он же на другой стороне, — возразил Андрей.
— Да я так, теоретически.
— Ни хрена себе теоретизирование. Там и в мирные-то времена жили одни отморозки.
— А мы с тобой?
— А мы — хорошие отморозки. Правильные.
Вот за что люблю родного сына, так это за логику и умение объяснить любую проблему несколькими простыми словами. Весь в меня.
— Хорошо, договорились, Дзержинск нам на хер не нужен, но вот тут, — я показал почти в самое устье Оки, — Башкировские мельницы.
— Они разве работали?
— Представления не имею. Но если что — прямо напротив, на другом берегу, хлебозавод Любомира Тяна.
— Это который любил первоклассникам портфели дарить?
— Он самый, но не в портфелях дело.
— Но лезть в Канавино… — Андрей задумчиво почесал затылок. — Сожрут.
Понимаю его сомнения. И разделяю. Канавинский район Нижнего Новгорода выходил к реке узкими улочками, где дома дореволюционной постройки с дворами и подворотнями соседствовали с такими же старыми заводами, в большинстве своем неработающими и отданными под склады и микроскопические производства. Успели, правда, проредить трущобы в связи со строительством метромоста и цирка, но вокруг Центрального рынка эти фавелы, почти бразильские, остались в достаточном количестве. Достаточном для того, чтобы отбить охоту туда соваться.
— Значит, будем рассчитывать на мельницы. Тем более там прямо от причала идет галерея, так что в случае чего будем пробиваться по ней.
— А назад? — Кажется, Андрея тоже больше всего волновал этот вопрос.
И что ответить? Мы и раньше не увлекались стратегическим планированием, предпочитая надеяться на удачу и меткость выстрела. Пришли, забрали, ушли. В промежутках между этими действиями — сплошная пальба. А как по-другому? Как спрогнозировать действия тваренышей, если они не умеют «ди эрсте колонне марширен, ди цвайте колонне марширен»? Единственное прогнозируемое действие — бросаться и жрать.
— Определимся как-нибудь с отступлением. Я, во всяком случае, там умирать не собираюсь. В других местах тоже.
Просидели до самого утра, обсуждая детали будущего рейда и составляя список необходимого. Несколько раз за ночь сверху спускалась обеспокоенная громкими голосами Ольга, но, поглядев на наши озабоченные лица, уходила, не сказав ни слова. Привыкла за столько лет, что у мужчин бывают свои игрушки, часто не совместимые с жизнью, но без них этой самой жизни может и не быть. И привыкла ждать. Сначала из Афганистана, из госпиталей, потом из СИЗО, где сидел в предвкушении суда за сломанную челюсть кандидата в депутаты, теперь вот ждет из рейдов уже двоих. Даже троих, если считать ежедневные Ленкины вылазки к озеру.
А список все пополнялся. Кроме штатного, так сказать, повседневного вооружения, в него внесли два автомата, десяток гранат, набор рыболовных крючков с леской и кучу мелочи, включая запасные портянки и пачку презервативов. Последние, правда, не собирались использовать по прямому назначению — в походных условиях нет лучшей тары для хранения зажигалки и спичек. Вот с продуктами решили не заморачиваться, только соли побольше захватить. Будем на воде, а пойманную рыбу можно съесть и сырой. Довольно вкусно, если привыкнуть. Ни разу не приходилось пробовать приготовленную таким образом стерлядку? Порезать крупными кусками, посолить, поперчить, и через пять минут готово к употреблению. Рекомендую. И не нужно говорить про солитеров — «таблетка» из печени твареныша вышибает их вернее любого средства из аптеки. Если бы они были… аптеки.
