Джеральд мрачнеет – не сомневаюсь, что Костя рассказал ему о моем диагнозе. Он встает, приближается и прижимается лицом к груди. Бритый висок неприятно колет кожу, я вздрагиваю.
– Лори… ты знаешь, а ведь это лечится…
– А вот сейчас тебе придется забить меня насмерть, потому что я так тебе нахамлю – ахнешь, – спокойно говорю я. – Я не желаю обсуждать эту тему, ни с кем не делаю этого. Ты – не исключение.
– Ладно, прости, – он ловит зубами мою нижнюю губу и чуть сжимает, глядя мне в глаза. Я морщусь, и он выпускает меня. – Лори… ты точно хочешь того, зачем мы приехали, а?
– Подозреваю, что этого не хочешь ты и пытаешься свалить на меня, да?
– Дурочка… я остался здесь ради этого, а ты теперь ерунду несешь. – Его пальцы сходятся на моей талии в кольцо. – Ух ты, какая… Костя говорил, ты танцуешь?
– Да, случается. Хочешь посмотреть?
– Здесь?
– Нет, в клубе. Поедем потом?
Я не знаю, что на меня нашло и зачем я собралась тащить Джера в клуб, но какой-то черт меня толкал под руку и тянул за язык.
– Поедем, – соглашается он после секундного замешательства.
– Тогда, может, ты уже прекратишь свою говорильню? – Я прикусываю нижнюю губу и смотрю ему в глаза.
– Лори… ты такая сука, – смеется он.
…Два часа как в угаре, болит все, даже те места, о существовании которых я не очень была осведомлена… Лежу на кровати, вытянувшись всем телом, и отдыхаю. Рядом пристроился Джер, водит пальцем по животу и груди, мешая мне сосредоточиться на ощущениях и как-то их осознать.
– Перестань…
Но он не унимается, очерчивает пальцем контур губ и шепчет на ухо:
– У тебя такие губки нежные, Лори… так бы и целовал все время… ну-ка, повернись на бок, – и, так как я не шевелюсь, поворачивает меня сам, ложится вплотную и завладевает моими губами, целует и постанывает: – Да, Лори… еще… еще разок…
Смешно, в жизни не подумала бы, что человек, больше напоминающий компьютерного монстра, окажется таким… хм… сентиментальным и любящим нежные прикосновения.
– Джер…
– Да, солнышко…
– Я посплю немного, – сонно бормочу я, сворачиваясь в клубок. – Ты меня разбуди часа в два, я соберусь, и поедем…
– Поспи, ты устала. – Он укрывает меня одеялом и прижимает к себе.
* * *
Отоспавшись, я иду в крошечную душевую кабину, установленную в самом углу студии, долго стою под водой, стараясь не намочить волосы. Болит все тело, на спине – синяки от пальцев Джера, губы припухли, внутри все дрожит, колени подгибаются.
– Лори… иди сюда. – Джер стоит у кабины с полотенцем и, завернув в него, уносит меня снова на кровать. – Жалко расставаться, Лори…
Мне вот не жалко совершенно – я не привязываюсь к людям. Ну, стараюсь, во всяком случае. Хотя с Джером все как-то иначе. Да, я сама выдвинула условие – мол, получишь свое, и уезжай. Но теперь мысль о расставании кажется мне ужасной. Меня почему-то к нему тянет, словно я чувствую, что именно Джер способен решить мои проблемы и вытащить из того дерьма, в котором постоянно держит меня Костя. Я твердо решила порвать с ним – все, кончились силы, не могу больше. Но я прекрасно знаю, что он не сдастся так просто, не отпустит меня, хотя и сделал вид, что ушел сам. И только Джер может мне помочь.
– Я уеду сегодня ночью, – говорит он, вытягивая из пучка прядь моих волос и наматывая ее на палец. – Возможно, больше мы не увидимся.
«Не думаю, что это так. Слишком уж заинтересованно ты смотришь на меня. И я слишком уж хочу увидеть тебя снова. Значит, ты вернешься».
– Ты будешь вспоминать меня?
– Буду, – зато я не вру, как некоторые.
Он смеется:
– Ты все-таки сука, Лори! Зачем ты говоришь это, зная, что мне больно это слышать? Ты прогнала меня – и говоришь, что будешь вспоминать!
– А что? Тебе стало бы легче, если бы я соврала? – спокойно интересуюсь я, пытаясь освободить волосы из его руки.
– Скажем так: я бы попытался как-то изменить ситуацию.
И вот тут меня прорывает. Я бросаюсь ему на шею и начинаю плакать, спрятав лицо и не давая Джеру пошевелиться. Мои ногти раздирают кожу на его плече, я давлюсь слезами и бессвязно выкрикиваю сквозь рыдания:
– Не бросай меня… не уезжай, я не могу больше… вытащи меня… ну, вытащи меня из этого! Ты ведь можешь, я знаю… я чувствую, что только ты… только ты можешь, больше никто…
Он, наконец, преодолевает мое сопротивление, садится и встряхивает меня:
– Лори! Возьми себя в руки, успокойся!
Но я не могу. У меня настоящая истерика, меня колотит. Джер крепко обнимает меня, целует:
– Лори, девочка, успокойся. Я тебе помогу. Я тебя вытащу, обещаю.
– Ты не понимаешь… ты просто не понимаешь… он не отпустит… Он ни за что не отпустит меня!
Джер тяжело вздыхает:
– Жаль, что я не могу тебе сейчас рассказать всего. Просто не время. Но ты поверь – я сделаю все, что в моих силах. Ты будешь свободна от него. Ведь я ради тебя здесь, Лори. Ради тебя, потому что ты нужна мне. Да, я поступил подло, я фактически дважды покупал тебя… не знаю, сможешь ли ты простить это…
Я беру в ладони его лицо, долго смотрю в карие глаза, в которых вижу почему-то страдание, потом целую и шепчу:
– Я уже тебя простила, разве ты не понимаешь? Не понимаешь, что если бы я не захотела, то ты ни за какие деньги бы ко мне не прикоснулся, Джер?
Он закрывает мой рот своим, и я чувствую, что это совсем другой поцелуй. Так целуют любимого человека, родного, которого никому уже не отдадут. И мне так хорошо… Мне очень хочется верить ему, потому что больше некому. Джер хотя бы понимает, о чем и о ком речь.
Он встает, поднимает меня на руки и ходит по студии, бормоча на ухо какие-то милые глупости, которых я от него не ожидала. Я слышу, как бьется его сердце, и этот ровный стук успокаивает меня. Мой мир рухнул… Что будет дальше – я не знаю, и от этого мне страшно. Я понимаю, что мне надо бы какое-то время побыть одной, никого не видеть и не слышать, но это невозможно. Даже сейчас я вынуждена встать и ехать на работу. У меня нет сил, но это никого не интересует. Я должна, обязана, у меня нет выбора.
– Так ты поедешь со мной в клуб?
– Опять стрелки перевела, – вздыхает Джер с усталым видом замученного тупостью ученицы преподавателя. – Поеду, раз приглашаешь. Только… поцелуй меня еще, ладно?
Танцую я сегодня из рук вон плохо – сказывается и случившаяся истерика, и усталость, и моральный дискомфорт. Однако Джеру все нравится. Когда я после танца подхожу к нему с вопросом:
– Ну как? – он притягивает меня за руку, зажимает коленями.
