Она поцеловала его нежно, помедлив мгновение на его мягких
губах. "Знаешь, они еще не целились в меня", сказала она. "Мое
имя ничем не написано. Но я обещаю, что буду осторожна".
Глаза Стэфана были жесткими. "Что на счет того, что
сказала Бонни? спорил он. "Что он хочет тебя? Что если речь шла о Калебе?
Он торчит около твоего дома, Елена! Он может прийти за тобой в любое
время!"
"Ну я не буду там. Я буду на танцевальном концерте с
моей семьей, которая постоит за меня", отметила Елена. "Ничего со
мной сегодня не случится. Пока еще не моя очередь, не так ли?"
"Елена, не будь глупой!" отрезал Стэфан. "Ты
в опасности."
Елена рассердилась. Глупой? Стэфан никогда не относился к
ней с меньшим, чем с полным уважением, каким бы напряженным или взволнованным
бы не был.
"Прости?"
Стэфан приблизился к ней. "Елена", сказал он,
"Позволь мне пойти с тобой. Я останусь с тобой до наступления сумерек, а
затем продолжу следить за пределами твоего дома, ночью."
"Это на самом деле не нужно", сказала Елена.
"Защищай Мередит и Селию вместо этого. Они - те, кому ты нужен." Лицо
Стэфана изменилось, и он выглядел таким опустошенным, что она немного
смягчилась, добавив, "Пожалуйста, не волнуйся, Стэфан. Я буду осторожна, и
увидимся завтра."
Его челюсть сжалась, но он больше ничего не сказал, и она
повернулась, чтоб направиться по тропинке, не оглядываясь назад.
Как только она вернулись в пансионат, Стэфан не могу
успокоиться. Он не мог вспомнить, чтоб за всю свою длинную жизнь, он чувствовал
себя так раздраженно и неуютно в своем собственном теле. Он чесался и испытывал
боль с тревогой. Было ощущение, будто его кожа была слишком сильно натянута на
кости, и он двигался раздраженно, постукивая пальцами по столу, хрустя шеей,
пожимая плечами, перемещаясь назад и вперед на своем стуле.
Он хочет тебя, Елена. Какого черта это значит? Он хочет
тебя.
И вид этой темной, неуклюжей фигуры на скале, тень,
затмевающая солнце, те золотые кудри светящиеся как ореол над головой фигуры...
Стэфан знал, что он должен был быть с Еленой. Все, чего он
хотел, это защитить ее. Но она исключила его, метафорически, по крайней мере -
погладила по головке и сказала ему остаться, верному сторожевому псу, которым
он был, и присмотреть за кем-нибудь еще. Чтобы кто-то еще был в безопасности. И
не важно, что она была точно в опасности, что кто-кто - какой-то "он"
- хотел ее. Тем не менее она не хотела, чтоб Стэфан был с ней прямо сейчас.
Чего хотела Елена? Сейчас, когда Стэфан остановился, чтоб
подумать об этом, казалось, что Елена хотела множество несовместимых вещей.
Иметь Стэфан в качестве преданного рыцаря. Которым он всегда будет, будет
всегда, утверждал он для себя, сжав сильно кулак. Но она также хотела сохранить
память о Дэймоне, и сохранить ту свою часть, которой она делилась с ним, личной
и нетронутой, отдельно от всех остальных, даже от Стэфана.
А также она хотела еще больше: быть спасителем своих друзей,
ее города, ее мира. Быть любимой и почитаемой. Чтоб все было под контролем.
Быть нормальной девушкой опять. Ну, нормальная жизнь, которой она жила, была
разрушена навсегда, когда она встретила Стэфана, когда он сделал выбор,
позволив ее войти в его мир. Он знал, это была его ошибка, все это, все что
последовало после этого, но он не может жалеть, что она была с ним сейчас. Он
любил ее слишком сильно, чтобы сожалеть об этом. Она была центром его мира, но
в тоже время, он знал, что это было не так для неё.
Дыра в нем зияла с тоской, и он задвигался беспокойно на
своем стуле. Его клыки удлинились в его рту. Он не мог вспомнить, когда
последний раз он чувствовал себя так ... неправильно. Он не мог избавиться от
образа Калеба в своей голове, смотрящего на них с вершины скалы, будто
проверяя, все ли насилие, которое он надеялся вызвать, свершилось.
"Еще чая, Стэфан?" спросила мягко Миссис Флауэрс,
нарушая его яростные мысли. Она наклонилась вперед к на маленькому столику с
заварным чайником, ее огромные голубые глаза смотрели на него через очки. Ее
лицо было таким сострадательным, что он задался вопросом, что она могла увидеть
на нем. Эта пожилая, мудрая женщина всегда, казалось, чувствовала больше, чем
кто-либо еще; возможно она могла сказать, что он чувствует сейчас.
Он осознал, что она все еще вежливо ждет его ответа, чайник
был в одной руке, и он кивнул автоматически. "Спасибо, миссис
Флауэрс", он сказал, предлагая свою чашку, которая все еще была наполовину
наполнена холодным чаем.
Ему не особо нравился вкус нормальных человеческих напитков;
он не пил длительное время, но иногда их употребление делало его похожим,
заставляя других вокруг него немного расслабиться. Когда он не ел или пил
совсем, он мог чувствовать, что друзья Елены были как на иголках, их волосы на
шее вставали дыбом, когда какой-то подсознательный голос в них отмечал, что он
не такой как они, добавляя этот факт к другим маленьким отличиям, которые он не
мог контролировать, и таким образом, приходя к заключению, что он был не прав.
Миссис Флауэрс наполнила его чашку и села обратно,
удовлетворенной. Взявшись за свое вязание - что-то розовое и пушистое - она
засмеялась. "Так приятно, что вы все молодые ребята собрались вместе
здесь." прокомментировала она. "Такая милая группа детей."
Оглядывая остальных, Стэфан задался вопросом, была ли Миссис
Флауэрс сейчас слегка саркастичной.
Аларик и Мередит вернулись из больницы, где ее травму
диагностировали, как мягкое растяжение связок и ее забинтовала медсестра в
скорой помощи. Лицо Мередит, обычно безмятежное, было напряжено, возможно по
меньшей мере частично из-за боли и ее раздражения от знания того, что ей
придется остаться без ноги на несколько дней.
И частично, Стэфан подозревал, из-за того, где она сидела.
По некоторым причинам, когда Аларик помогал ей, прихрамывающей, зайти в
гостиную комнату и пройти к кушетке, он посадил ее прямо рядом с Селией.
Стэфан не считал себя экспертом в отношениях - в конце
концов, он прожил сотни лет и был влюблен всего лишь дважды, и его роман с
Катериной был катастрофой - но даже он не мог не заметить напряжение между
Мередит и Селией. Он не был уверен, то ли Аларик не обращал внимание на это,
как это казалось, то ли он притворялся, что не замечает в надежде, что ситуация
сама по себе разрешится.
Селия переоделась в элегантный белый сарафан и села, листая
журнал под названием Судебная Антропология, выглядя спокойной и невозмутимой.
Мередит, напротив, была непривычно грязной и в пятнах, ее прекрасные черты лица
и смуглая оливковая кожа были омрачены усталостью и болью. Аларик сел на стул
рядом с кушеткой.
