– Мы столько ползали на пузе, что я бы не возражал… –
вставил Катберт.
– Ты пошлешь ей новую записку, Уилл Диаборн? – спросил Ален.
Роланд задумался. Катберт мысленно поставил на то, что ответ
будет положительный, и проиграл.
– Нет. Мы должны дать ей время, хотя его у нас в обрез.
Будем надеяться, что любопытство приведет ее к нам.
С тем он развернул Быстрого и поскакал к бункеру, который служил
им домом. Катберт и Ален последовали за ним.
6
Остаток воскресенья Сюзан работала не разгибаясь, чистила
стойла, носила воду, мыла крыльцо. Тетя Корд молча наблюдала за ней, не зная,
как расценить трудовой энтузиазм племянницы. Сюзан же не обращала внимания на
ее взгляды: ей хотелось вымотаться донельзя, чтобы избежать еще одной бессонной
ночи. Все кончено. Уилл теперь это знает, но и к лучшему. Что было, то прошло.
– Ты сошла с ума, девочка? – спросила тетя Корд, когда Сюзан
вылила с кухонного крыльца последнее ведро грязной воды. – Сегодня же
воскресенье.
– Не сошла. – коротко ответила она, не оборачиваясь.
Первую половину поставленной задачи она выполнила, повалилась
в кровать после восхода луны, сама не своя от усталости: болели руки и ноги,
ныла натруженная спина… но сон не шел. Она лежала с широко открытыми глазами,
глубоко несчастная. Текли часы, луна покинула небосвод, а Сюзан все не могла
уснуть. Смотрела в темноту и думала, а существовала ли вероятность, хоть
малейшая, того, что ее отца убили. Чтобы заткнуть ему рот, закрыть глаза.
И наконец пришла к выводу, уже очевидному для Роланда: если
бы ее не влекли его глаза, если б она не жаждала прикосновений его губ и рук,
она бы давно согласилась на встречу. Хотя бы ради того, чтобы найти ответ на
будоражащие ее вопросы.
Едва Сюзан открылась истина, она сразу успокоилась и тут же
заснула.
7
Во второй половине следующего дня, когда Роланд и его друзья
перекусывали в «Приюте» (сандвичи с мясом плюс много-много холодного белого
чая, не такого вкусного, как у жены помощника шерифа Дейва, но удобоваримого),
в зал со двора, где он поливал свои цветы, вошел Шими. В розовом сомбреро и с
широкой улыбкой. В руке он что-то держал.
– Приветствую вас, Маленькие охотники за гробами, – весело
воскликнул он, отвесив глубокий, на удивление точный Гилеадский поклон. Катберт
просто млел, глядя, как Шими проделывает все это в садовых сандалиях. – Как
поживаете? Надеюсь, хорошо, очень надеюсь!
– Все живы и здоровы, – ответил Катберт, – но прозвище
«Маленькие охотники за гробами» никому из нас не по душе, так что, может, ты
постараешься обходиться без него? Не возражаешь?
– Конечно, – так же весело согласился Шими. – Конечно,
мистер Артур Хит, добрый человек, спасший мою жизнь! – Он замолчал, на его лице
отразилось недоумение, словно он забыл, а зачем, собственно, подошел к юношам.
Затем глаза его прояснились, улыбка засияла вновь, и он протянул то, что
принес, Роланду. – Это тебе, Уилл Диаборн.
– Правда? А что это?
– Семена! Что же еще?
– От тебя, Шими?
– О нет.
Роланд взял сложенный и запечатанный конверт без единой
надписи. И под подушечками пальцев семена явно не прощупывались.
– Тогда от кого?
– Не могу вспомнить, – отвел взгляд Шими. С головой у него
далеко не все в порядке, отметил Роланд, поэтому он не мог подолгу грустить, а
вот врать совсем не умел. Потом Шими поднял глаза на Роланда. – Зато я помню,
что должен тебе сказать.
– Правда? Так говори, Шими.
Слова эти он произнес, как мучительно заученную строку из
стихотворения.
– Это семена, которые ты рассыпал на Спуске.
Глаза Роланда так яростно блеснули, что Шими отступил на
шаг, поправил сомбреро, повернулся и поспешил к своим цветочкам. Ему нравились
Уилл Диаборн и друзья Уилла (особенно мистер Артур Хит, который иногда так
смешил Шими, что того сгибало пополам), но в этот момент увиденное в глазах сэй
Уилла насмерть перепугало его. В этот момент он понял, что Уилл – такой же
убийца, как и тот, в плаще, как и тот, кто хотел, чтобы Шими вылизывал ему
сапоги, как и седоволосый Джонас с дребезжащим голосом. Такой же, как они, а то
и еще более страшный.
8
Роланд сунул «пакет с семенами» в карман и не вскрывал его,
пока все трое не вернулись в «Полосу К» и не поднялись на крыльцо бункера.
Вдалеке ныла червоточина, отчего лошади нервно подергивали ушами.
– Так что там? – первым не выдержал Катберт.
Роланд достал конверт, разорвал. Думал он о том, как точно
удалось Сюзан подобрать слова. И как ловко она все проделала.
Ален навис над его левым плечом, Катберт – над правым, когда
он развернул клочок бумаги. Тот же аккуратный почерк, слов чуть больше, но
смысл совершенно иной.
В миле от города в сторону СИТГО есть апельсиновая роща.
Встречай меня там на восходе луны. Приходи один.
С.
А ниже, прописными буковками:
ЗАПИСКУ СОЖГИ.
– Мы будем страховать тебя, – вырвалось у Алена. Роланд
кивнул.
– Да. Только держитесь подальше. – И сжег записку.
9
К апельсиновой роще, ухоженному прямоугольнику с двенадцатью
рядами апельсиновых деревьев, вели полузаросшие травой колеи от тележных колес.
Роланд прибыл с наступлением темноты, но за полчаса до того, как быстро
убывающая Мешочная Луна в очередной раз всплыла над горизонтом.
И пока Роланд бродил вдоль одного из рядов, прислушиваясь к
механическим звукам, доносящимся с севера (что-то скрежетало, грохотало,
ухало), его охватила острая тоска по дому. Возможно, вызвал ее тонкий
апельсиновый аромат, едва прорывающийся сквозь густую вонь нефти. Эта
карликовая роща вроде бы ничем не напоминала громадные сады Нью-Канаана… да
только напоминала. Создавала ощущение покоя и неспешности, указывала, что
цивилизация складывается не только из крайних необходимостей. Вот и в данном
случае он подозревал, что толку от этой рощи – чуть. Вырастающие так далеко к
северу апельсины по кислоте наверняка могли соперничать с лимоном. Однако когда
ветерок пролетал меж деревьев, аромат напоминал ему о Гилеаде, и, наверное,
впервые он подумал о том, что, возможно, никогда не увидит родного дома… станет
странником, таким же, как Мешочник на последней летней луне.
