– Премного извиняюсь, здоровяк, я споткнулся. – Шими указал
за спину. Несколько капелек «верблюжьей мочи» слетело с пальцев. Кто-то нервно
откашлялся. Все взгляды скрестились на Шими и Дипейпе, а тишина стояла такая,
что слышался шелест листвы под ветром да шум волн, разбивающихся о скалы
Хэмбри-Пойнта, в двух милях от «Приюта».
– Черта с два. – подал голос пастух, отпрянувший от стойки.
Лет двадцати, внезапно испугавшийся, что ему больше не увидеть мать. – Не
пытайся переложить вину на меня, паршивый недоумок.
– Мне без разницы, как это произошло. – Дипейп отдавал себе
отчет, что играет для зрителей, а у зрителей, как известно, цель одна – увидеть
зрелище. И сэй Р.Б.Дипейп не мог отказать им в маленьком удовольствии.
Ох ухватился за штаны повыше колен и подтянул их повыше,
открыв носки сапогов. Блестящие и мокрые.
– Смотри сюда. Видишь, что ты сделал с моими сапогами.
Шими, однако, не отрывал глаз от его лица, перепуганный, с
прилипшей к лицу идиотской улыбкой.
Стенли Руис решил, что должен попытаться предотвратить
трагедию. Он знал Долорес Шимер, мать мальчика, возможно, сам был его отцом. И
потом, он любил Шими. Дурачок, но с добрым сердцем, не пил, работал отменно.
Опять же, мог улыбнуться тебе в самый холодный и мрачный зимний день. Этого
таланта недоставало куда как многим нормальным людям.
– Сэй Дипейп. – Он приблизился на шаг, заговорил тихо и
почтительно. – Я очень сожалею о случившемся. Я с радостью оплачу вашу выпивку
этим вечером, если вы сможете забыть это печальное…
Дипейп отреагировал мгновенно, движение его руки мало кто
успел уловить, но завсегдатаев «Приюта» это не удивило: они и так знали, что
подручный Джонаса должен иметь отменные рефлексы. Удивило их другое: он даже не
повернулся, чтобы определить местоположение цели. Ему вполне хватило голоса
Стенли.
Дипейп выхватил револьвер, и его рука описала широкую
поднимающуюся дугу. Он попал Стенли Руису точно в рот. Раскровив губы и выбив
три зуба. Кровь брызнула за зеркало, тянущееся за баром. Несколько капель
попали на левый нос Сорви-Головы. Стенли вскрикнул, прижал руки к лицу,
откинулся на полку за его спиной. В тишине отчетливо зазвенели бутылки.
У другого конца стойки Рейнолдс раздавил еще одну ракушку, с
интересом наблюдая за происходящим. Цирк, да и только.
Дипейп все смотрел на стоящего на коленях юношу.
– Почисти мне сапоги.
На лице Шими отразилось облегчение. Почистить ему сапоги!
Конечно! С удовольствием! Немедленно! Он вытащил тряпку из заднего кармана.
Совсем даже не грязную. Во всяком случае, не очень.
– Нет. – вкрадчивым голосом остановил Дипейп. Шими вновь
поднял голову, в изумлении воззрился на него. – Эту рвань убери туда, где она
лежала… я не хочу даже смотреть на нее. Шими тут же засунул тряпку в задний
карман. – Вылижи их, – так же вкрадчиво продолжил Дипейп. – Вот что я от тебя
хочу. Ты будешь вылизывать мои сапоги, пока они не высохнут и не станут такими
чистыми, что ты сможешь увидеть в них свою идиотскую образину.
Шими мялся, словно не понимал, что от него требовалось.
Возможно, слова Дипейпа дошли до него не сразу.
– Я бы не спорил, – подал голос Крикун Каллахэн из-за
пианино Шеба, он полагал, что это безопасное место. – Если ты хочешь увидеть
завтрашний восход, надо это сделать.
Дипейп уже решил, что завтрашнего восхода этому придурку не
увидеть, по крайней мере в этом мире, но держал свои мысли при себе. Ему
никогда не вылизывали сапоги. Он хотел знать, что будет при этом испытывать.
Если это ему понравится… а то и возбудит… он заставит повторить эксперимент Ее
святейшество.
– Я должен это делать? – Глаза Шими наполнились слезами. – Я
не могу просто извиниться и начистить их до блеска?
– Вылизывай, слабоумный осел, – отрезал Дипейп.
Волосы Шими упали на лоб. Язык показался между губ. А когда
он наклонился к сапогам Дипейпа, первая слеза упала на пол.
– Прекрати, прекрати, прекрати, – остановил его голос. Все
аж подпрыгнули. Не потому, что голос так внезапно разорвал тишину. Не потому,
что голос переполняла злость. Нет, поразило всех другое – звучащая в голосе
откровенная насмешка. – Я просто не могу этого допустить. Нет. Хотел бы, но не
могу. Кто знает, какие болезни могут распространяться таким способом? Разум
пасует! Предугадать последствия абсолютно невозможно!
В дверях стоял автор этой идиотской и потенциально опасной
тирады, молодой человек среднего роста со сдвинутой за затылок шляпой, из-под
которой торчали каштановые волосы. Только до молодого человека он не дорос,
подумал Дипейп. Молодой человек – это перебор. В дверях стоял мальчишка. А на
шее у него, только боги знали зачем, висел птичий череп, словно огромный кулон.
Висел на цепи, пропущенной через глазницы. И в руках он держал не револьвер (да
где этому молокососу взять револьвер? – подумал Дипейп), а чертову рогатку.
Дипейп расхохотался.
Засмеялся и мальчишка, закивал, словно понимая, как нелепо
все это выглядит, сколь нелепы произнесенные им слова. Смех его оказался
заразительным. Захихикала и стоящая на скамье Красотуля, но тут же заткнула рот
руками.
– Таким мальцам делать тут нечего. – Пятизарядный револьвер
Дипейпа все еще лежал на стойке, с прицела капала кровь Стенли Руиса. Дипейп,
не поднимая руки с железного дерева, чуть повернул револьвер. – Те, кто ходит в
такие места, могут плохо кончить, малец. К примеру, умереть совсем молодыми.
Поэтому я даю тебе один шанс. Убирайся отсюда.
– Благодарю вас, сэр. Я ценю вашу заботу. – Слова эти он
произнес с подкупающей искренностью… но не двинулся с места. Стоял у самых
дверей. растянув широкую резинку рогатки. Дипейп не мог понять, что зажато
между пальцами, сжимающими резинку. Это что-то блестело в свете газовых рожков.
Возможно, металлический шарик.
– И что ты хочешь этим сказать? – прорычал Дипейп. Малец его
достал.
– Я знаю, что я – как прострел в шее… не упоминая уже о
геморрое в заднице и молочной капельке, повисшей на заболевшем конце… но, если
для вас это все одно, мой дорогой друг, я бы хотел дать этот шанс тому молодому
человеку, что стоит перед вами на коленях. Позвольте ему извиниться, позвольте
начистить ваши сапоги тряпкой, пока они не заблестят, как солнце, но и
позвольте ему прожить свою жизнь до конца.
Одобрительный рокот донесся из того угла, где сидели
картежники. Дипейпу эти звуки определенно не нравились, а потому он быстро
принял решение. С мальцом надо кончать. Тот говнюк, что облил ему штаны, –
недоумок. А этот просто наглец. И небось полагает себя остряком.
Уголком глаза Дипейп заметил, что Рейнолдс заходит мальцу с
фланга, неслышно, как тень. Дипейп оценил поддержку, но ему не верилось, что он
сам не справится с этим стрелком из рогатки.
