Все больше людей присоединялось к процессии. Полдюжины
всадников ехали перед возком, с братом Раймера и мужчиной с прищуренным глазом,
целая дюжина – позади, составляя компанию Рейнолдсу, который обмотал свободным
концом веревки татуированную руку. Сюзан не знала, кто эти мужчины, откуда они
взялись. Риа тем временем свернула на дорогу к Шелковому ранчо, ведущую на
юго-запад, вокруг города, потом свернула и с нее и уже на восточной окраине
Хэмбри вновь вернулась на Великий Тракт. Возок катился медленно, ведьма,
похоже, соизмеряла его скорость с местоположением опускающегося к горизонту
солнца. Она не подгоняла пони, наоборот, сдерживала его. Когда они миновали
фермера, что стоял один (несомненно, хорошего человека, работающего от зари до
зари, обожающего жену и детей, пусть в его глазах, под надвинутой шляпой, она
увидела недобрый блеск), Сюзан поняла, откуда такая неспешность: Риа ждала
восхода луны.
И Сюзан взмолилась, не богам – отцу. Папа?! Если ты здесь,
дай мне силы, помоги мне постоять за него, за память о нем. Помоги мне постоять
и за себя. Не ради моего спасения, не ради избавления от смерти, но для того,
чтобы не радовать их, не дать им насладиться моими болью и страхом. И ему,
пожалуйста, помоги и ему…
– Сохрани его целым и невредимым, – шептала она. – Сохрани
моего любимого. Пусть он всегда добирается до того места, куда идет, пусть
радуется тому, что видит, пусть радует тех, кто видит его.
– Молишься, дорогуша? – спросила ведьма, не поворачивая
головы. В скрипучем голосе слышалось лживое сострадание. – Да, сейчас самое
время пообщаться с Силами… до того, как слюна закипит у тебя в горле. – Она откинула
голову и заквохтала, остатки ее волос стали оранжевыми в свете поднявшейся-таки
луны.
24
Их лошади, ведомые Быстрым, прибежали на крики Роланда. Они
стояли рядом с тем местом, где расселина выходила на поверхность земли, с
развевающимися на ветру гривами, мотая головами и недовольно всхрапывая, когда
ветер бросал на них клубы густого белого дыма, поднимающегося из каньона.
Роланд не замечал ни лошадей, ни дыма. Взгляд его
сосредоточился на мешке, который висел на плече у Алена. Магический кристалл
снова ожил. Сквозь мешковину пробивалось отчетливо видимое в темноте
пульсирующее розовое сияние. Роланд протянул руки к мешку.
– Дай его мне!
– Роланд, мне кажется, не…
– Дай его мне, будь проклято твое лицо!
Ален посмотрел на Катберта, который кивнул… затем бессильно
развел руками.
Роланд буквально сорвал мешок с его плеча, сунул в него руки,
вытащил хрустальный шар. Он яростно сиял: розовая, не оранжевая, Демоническая
Луна.
А за их спинами в каньоне, то громче, то тише подвывала
червоточина.
– Пристально в эту штуковину не вглядывайся, – прошептал
Катберт Алену. – Не вглядывайся, ради твоего отца.
Роланд же склонился над пульсирующим кристаллом, розовый
отсвет побежал по его щекам и лбу, заполнил глаза.
В Радуге Мейрлина он и увидел Сюзан, дочь Патрика,
очаровательную девушку в окошке. Увидел ее стоящей на черном, расписанном
золотом возке, возке старой ведьмы. Рейнолдс ехал позади, держа в руке конец
веревки, петлей наброшенной на шею Сюзан. Возок катился к «Зеленому сердцу»,
катился с ритуальной неспешностью. Вдоль Холмовой улицы рядком стояли люди,
первым из которых был фермер на темной дороге… жители Хэмбри и Меджиса, в
которых взыграли темные инстинкты былых времен. Они вспомнили, казалось бы,
давно забытое: гори огнем, приходи Жатва, смерть тебе, жизнь – нашему урожаю.
Словно беззвучная команда прошла по их рядам, и они начали
забрасывать Сюзан сначала вылущенными кукурузными початками, потом гнилыми
помидорами, потом картофелинами и яблоками. Одно из яблок угодило ей в щеку.
Сюзан покачнулась, едва не упала, выпрямилась, вскинула к луне избитое, но
по-прежнему прекрасное лицо. Так и застыла, с гордо поднятой головой. Смотрела
она прямо перед собой.
– Гори огнем, – шептали люди. Роланд их не слышал, но мог
прочитать слова по движениям губ. Стенли Руис стоял там, и Красотуля, и Герт
Моггинс, и Френк Клейпул, помощник шерифа со сломанной ногой, и Джейми Макканн,
которому так и не удалось сыграть роль Юноши Жатвы. Роланд увидел сотню
человек, с которыми он познакомился (и многих полюбил) за время пребывания в
Меджисе. А теперь эти люди забрасывали его любимую вылущенными кукурузными
початками и овощами, а она стояла перед ними на возке со связанными впереди
руками.
Медленно катящийся возок добрался до «Зеленого сердца», где
в этом году не горели бумажные фонарики, не кружилась карусель, не смеялись
дети. Толпа, теперь скандирующая: Гори огнем, – раздалась, и Роланд увидел
деревянную пирамиду – незажженный праздничный костер. Вкруг ее, прислоненные к ней
спинами, плотным кольцом сидели соломенные пугала с красными руками. Но в
кольце этом недоставало одного сегмента.
Роланд начал кричать. С губ его раз за разом слетало
единственное слово: нет, нет, нет, нет, нет! И с каждым вскриком шар вспыхивал
все ярче, словно ужас Роланда подливал в него энергию. Теперь при этих
пульсациях Катберт и Ален видели череп стрелка под его кожей и волосами.
– Мы должны забрать у него кристалл, – прошептал Ален. –
Должны, он высасывает его досуха. Убивает его!
Катберт кивнул и шагнул вперед. Схватился за шар, но не смог
вырвать из рук Роланда. Пальцы стрелка, казалось, сплавились с ним.
– Ударь его! – Катберт повернулся к Алену. – Ударь его
снова, ты должен!
С тем же успехом Ален мог ударить и валун. Роланд даже не покачнулся.
И продолжал кричать: Нет! Нет! Нет! Нет!
Шар мерцал все чаще и чаще, проникая все глубже в открытую
им рану, напитываясь горем Роланда, как кровью.
25
– Гори огнем! – выкрикнула Корделия Дельгадо, рванувшись к
возку с того места, где она стояла. Толпа приветствовала ее, ей даже подмигнула
зависшая над ее левым плечом Демоническая Луна. – Гори огнем, неверная сука!
Гори огнем!
Она метнула ведро с краской в племянницу, перепачкав ее
штаны и одев связанные руки в алые перчатки. Она широко улыбалась, когда возок
с Сюзан проезжал мимо. На щеке ее чернела отметина: пепел, оставленный рукой
Сюзан. Посередине бледного лба пульсировала толстая, как дождевой червь, вена.
– Сука! – кричала Корделия. Пальцы ее сжались в кулаки, она
отплясывала джигу, колени так и ходили под юбкой. – Жизнь – урожаю! Смерть этой
суке! Гори огнем! Приходи, Жатва!
Возок миновал ее. Корделия выпала из поля зрения Сюзан, еще
один жестокий фантом в страшном сне, которому вскорости суждено оборваться.
Птички и рыбки, медведи и зайки, думала она. Чтоб у тебя все было хорошо,
Роланд, любовь моя. Это мое заветное желание.
