– Собирает людей, – ответил Ренфрю. – За Френа Ленджилла
можно не беспокоиться. Он приведет тридцать человек.
– Тридцать! Клянусь телом Гарри, я же говорил ему, что мне
нужно сорок! Как минимум сорок!
Ренфрю смерил его взглядом, поморщился от особенно сильного
порыва ветра. Натянул шейный платок на нос и рот. Ковбои, замыкающие колонну,
давно уже это сделали.
– Ты очень боишься этих трех мальчишек, Джонас?
– Боюсь за нас обоих, наверное, поскольку ты слишком глуп,
чтобы понять, кто они такие и на что способны. – Джонас тоже натянул платок на
лицо и продолжил уже более спокойным голосом, потому что не хотел
преждевременно пугать этих болванов. Пока они ему нужны. А как только шар
перейдет к Латиго, ситуация в корне изменится. – Хотя, возможно, мы их и не
увидим.
– Вполне вероятно, что они уже в тридцати милях отсюда и во
всю прыть, на какую способны их лошади, несутся на запад. – согласился Ренфрю.
– Я готов отдать пару золотых тому, кто расскажет, как они вырвались на
свободу.
Какое это теперь имеет значение, идиот, подумал Джонас, но
ничего не сказал.
– Что же касается людей Ленджилла, то это самые крепкие
парни. Если дойдет до дела, эти тридцать будут сражаться, как шестьдесят.
Джонас встретился взглядом с Клеем. Я поверю в это, только
когда сам увижу, прочитал он в глазах Клея и вновь подумал о том, что не зря
Рейнолдс нравится ему больше Роя Дипейпа.
– Сколько вооруженных?
– Огнестрельным оружием? Может, половина. Они выедут через
час после нас.
– Хорошо. – По крайней мере тыл им прикроют. Хоть за это он
мог не беспокоиться. Ему не терпелось избавиться от этого треклятого шара.
Ой ли? прошептал полубезумный голос из глубин подсознания. А
хочется ли?
Джонас игнорировал голос, пока тот не смолк. Полчаса спустя
они свернули с дороги на Спуск. В нескольких милях впереди серебрилось под
луной море Плохой Травы.
7
Примерно в то самое время, когда Джонас и его отряд свернули
на Спуск, Роланд, Катберт и Ален садились в седла. Сюзан и Шими стояли у дверей
хижины, держась за руки и не отрывая от них глаз.
– Вы услышите взрывы цистерн и почувствуете запах дыма. –
обратился к ним Роланд. – Даже если ветер будет дуть от вас, все равно
почувствуете. А через час увидите дым в другом месте. Там, – он указал, где. –
Будет гореть хворост у устья каньона.
– А если мы ничего не увидим?
– Уезжайте на запад. Но ты увидишь, Сью. Клянусь тебе,
увидишь.
Она шагнула к нему, положила руки ему на бедро, посмотрела
на него в свете закатывающейся луны. Он наклонился, провел рукой по волосам,
поцеловал в губы.
– Иди и возвращайся живой и невредимый, – пожелала Роланду
Сюзан, оторвавшись от него.
– Да, – внезапно добавил Шими, – Сражайтесь мужественно и
победите в честном бою. – Он подошел, и застенчиво коснулся сапога Катберта.
Катберт наклонился, взял руку Шими, пожал ее.
– Береги ее, старина.
Шими кивнул:
– Обещаю.
– Поехали. – Роланд боялся, что расплачется, если еще
секунду будет смотреть на ее запрокинутое лицо. – Пора.
Они медленно отъехали от хижины, но прежде чем трава
сомкнулась, отрезав их от Сюзан и Шими, он оглянулся в последний раз.
– Сью, я тебя люблю.
Она улыбнулась. Прекрасной, лучезарной улыбкой:
– Птички и рыбки, медведи и зайки.
В следующий раз Роланд увидел ее внутри Колдовской радуги.
8
Западнее Плохой Травы Роланд и его друзья увидели лишь тучи
песка, которые ветер гнал над каменистой землей. Лунный свет превращал эти тучи
в загадочных фантомов. Иной раз песок опадал, открывая им Скалу Висельников, в
двух колесах от них, и устье каньона Молнии, в двух колесах дальше. Иногда они
видели только песчаную пелену. За ними о чем-то пела под ветром высокая трава.
– Как самочувствие, парни? – спросил Роланд. – Все в
порядке?
Оба кивнули.
– Я думаю, сегодня придется пострелять.
– Мы будем помнить лица наших отцов, – заверил его Катберт.
– Да. – согласился Роланд. – Мы очень даже хорошо будем их
помнить. – Он потянулся. – Ветер в нашу пользу, не в их… это плюс. Мы их
услышим. И сможем понять, сколько их. Правда? Оба вновь кивнули.
– Если Джонас по-прежнему уверен в себе, он появится скоро,
с маленьким отрядом, теми, которых успел собрать сразу, и с магическим
кристаллом. В этом случае мы нападем на них, перебьем всех и захватим
Колдовскую радугу.
Ален и Катберт молчали, внимательно слушая. Налетел ветер.
Роланд схватился за шляпу, которая едва не слетела у него с головы.
– Если он нас испугается, думаю, тогда появится позже, уже с
большим отрядом. В этом случае мы пропустим их… потом, если ветер по-прежнему
будет нам помогать, пристроимся им в хвост.
Катберт заулыбался.
– О, Роланд. Твой отец может гордиться тобой. Четырнадцать
лет, а хитер как дьявол!
– Пятнадцать, когда встанет следующая луна, – на полном
серьезе ответил Роланд. – Если нам придется следовать этому плану, будем
убивать тех, кто едет последним. Следите за моими сигналами, хорошо?
– Мы собираемся подъехать к Скале Висельников в составе их
отряда? – спросил Ален. Он всегда отставал на шаг-другой от Катберта, но в
данном случае Роланд не возражал: иногда обстоятельность ценилась выше
быстроты. – Так?
– Если получится, да.
– Если розовый шар у них, остается надеяться, что он нас не
выдаст, – добавил Ален.
На лице Катберта отразилось удивление. Роланд прикусил губу:
иной раз Ален соображал очень даже быстро. Эта неприятная идея возникла у него
раньше, чем у Берта… раньше, чему него самого.
– В это утро нам надо надеяться на многое, но мы будем
действовать по обстановке.
Они спешились, сели рядом с лошадьми у самой границы Плохой
Травы, изредка перекидываясь словом. Роланд наблюдал за клубами серебряной
пыли, несущимися над пустыней, и думал о Сюзан. Представлял себе, как они
поженятся, поселятся на свободных землях к югу от Гилеада. К тому времени
Фарсон потерпит поражение, «сдвинувшийся» было мир вернется на прежнее место
(оставшийся в нем ребенок почему-то не сомневался, что смерть Джона Фарсона
положит конец всем бедам), и его стрелецкая служба окончится. Не прошло и года,
как он получил право носить на бедрах шестизарядные револьверы… и большие
револьверы его отца, если Стивен Дискейн решит передать их ему… но он уже устал
от этой ноши. Поцелуи Сюзан размягчили его сердце, показали, что есть и другая жизнь.
Может, лучшая. С домиком, детьми…
