– Элдред…
– Уйди, – не поворачиваясь, бросил Джонас. Клей помялся,
потом вернулся в комнату, закрыл дверь.
Что с тобой такое? – спросил себя Джонас. Вроде бы ему
следовало радоваться, что эти два щенка принесли свой список… как обрадовался
Эвери, как обрадуется Раймер, когда услышит об этом утреннем визите. В конце
концов, не он ли сказал Раймеру три дня назад, что эти мальчишки скоро перейдут
на Спуск? Да, сказал. Тогда почему ему так тревожно? Почему он не находит себе
места? Только потому, что нет никаких известий от посланца Фарсона, Латиго?
Потому что Рейнолдс вернулся с пустыми руками от Скалы Висельников, а потом
никого не нашел там и Дипейп? Конечно же, нет. Латиго придет вместе со своим
отрядом, но так скоро они подойти не могли, и Джонас это знал. До праздника
Жатвы еще почти месяц.
Значит, все дело в плохой погоде, которая действует на твою
ногу, бередя старую рану, отчего у тебя портится настроение?
Нет. Нога, конечно, болела, но бывало, когда она болела куда
как сильнее. А тревога шла от головы. Джонас привалился к стойке,
поддерживающей навес над крыльцом, прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по
черепице, думая о том, как в игре в «Замки» умелый игрок, выглянув из-за
Укрытия, тут же ретируется. Вот и тут он, похоже, столкнулся с той же
ситуацией: слишком уж все выходило гладко. Безумная идея, но не такая уж
безумная, если присмотреться повнимательнее.
– Уж не пытаешься ли ты играть со мной в «Замки», пацан? –
пробормотал Джонас. – Если так, ты скоро будешь сожалеть о том, что не остался
у своей мамочки. Еще как будешь сожалеть.
8
Роланд и Катберт возвращались на «Полосу К» вдоль Спуска – сегодня
они ничего считать не собирались. Поначалу, несмотря на дождь и низкие серые
облака, к Катберту вернулась свойственная ему веселость.
– Ты видел их лица? – засмеялся он. – Видел, Роланд… извини,
Уилл? Они заглотнули наживку, не так ли? Заглотнули не поперхнувшись.
– Да.
– Что нам теперь делать? Каков наш следующий ход?
Роланд тупо взглянул на него, словно вопрос Катберта вырвал
его из дремы:
– Следующий ход их. Мы считаем. И ждем. Хорошее настроение
Катберта лопнуло как мыльный пузырь, и вновь ему пришлось сдерживать закипающее
раздражение. А закипало оно по двум причинам: во-первых, по его разумению,
Роланд манкировал своими обязанностями, чтобы предаваться любовным утехам в
объятиях известной молодой дамы, во-вторых, и эту причину он полагал гораздо
более важной, Роланд потерял хватку именно в тот момент, когда Срединный мир
более всего в ней нуждался.
Только какими обязанностями Роланд манкировал? И откуда у
него такая уверенность в профессиональной непригодности Роланда? Она основана
на логике? Интуиции? Или обычной ревности (читай – зависти)? Катберт вспомнил о
том, с какой легкостью Джонас разгромил армию Дейва, когда помощник шерифа слишком
рано высунулся из-за Укрепления. Но жизнь не игра в «Замки»… или игра?
Однозначный ответ Катберт дать не мог. Но одно он знал точно, в этом его
союзницей была интуиция: Роланд гребет не туда. А они плывут вместе с ним.
Проснись, мысленно взмолился Катберт. Пожалуйста, Роланд,
проснись, пока не поздно.
Глава третья
Игра в замки
1
На следующей неделе погода словно советовала людям
укладываться в кровать после ленча и не вылезать из нее до обеда, а из дома
выходить лишь по крайней на то надобности. Конечно, дождь не лил как из ведра,
но превратил сбор яблок в опасное занятие (несколько человек сломали ноги, а в
Семимильном саду молодая женщина, упав с верхней перекладины лесенки, серьезно
повредила позвоночник), а уборку картофеля – в пытку: большая часть времени
уходила на то, чтобы вытягивать из грязи телеги. В «Зеленом сердце» праздничные
гирлянды, развешанные к ярмарке Жатвы, намокли, и их пришлось убрать.
Добровольцы-оформители со всевозрастающим нетерпением ждали, когда же погода
улучшится и они смогут вновь приняться за работу.
Неудачной выдалась погода и для молодых людей, задача
которых состояла в том, чтобы сосчитать все и вся, но по крайней мере они могли
начать заглядывать в коровники, свинарники и конюшни и считать поголовье коров,
свиней, лошадей. А вот молодой мужчина и молодая женщина, только что открывшие
для себя радости плотской любви, на погоду не жаловались, однако за время
дождей Роланд и Сюзан встретились лишь дважды. Опасность того, что тайное
станет явным, буквально висела в воздухе.
Первый раз – в покинутом сарае на Прибрежной дороге. Второй
– в полуразрушенном здании в восточной части СИТГО. Там они яростно любили друг
друга на одеяле, расстеленном на полу бывшего кафетерия. Кончая, Сюзан раз за
разом выкрикивала имя Роланда, пугая голубей, обосновавшихся в полутемных
комнатах.
2
И уже когда казалось, что моросящий дождь никогда не
прекратится, а ноющий вой червоточины сведет всех жителей Хэмбри с ума, сильный
ветер, чуть ли не ураган, подул с океана и унес облака прочь. И утром город
проснулся под ярко-синим небом и солнцем, окрасившим бухту золотом, а в полдень
залившим ее белым огнем. Сонливость горожан как рукой сняло. По картофельным
полям покатились телеги. В «Зеленом сердце» армия женщин принялась украшать сцену,
на которой Джейми Макканну и Сюзан Дельгадо предстояло стать Юношей и Девушкой
Жатвы.
На той части Спуска, что прилегала к дворцу мэра, Роланд,
Катберт и Ален принялись пересчитывать лошадей с тавром феода на боку. Чистое
небо и свежий ветер вдохнули в них энергию, и три или четыре дня они с
гиканьем, смехом, веселыми криками носились по Спуску, такие же дружные, как и
в день приезда в Меджис.
В один из этих солнечных дней Элдред Джонас вышел из
кабинета шерифа и по Холмовой улице направился к «Зеленому сердцу». Дипейп и
Рейнолдс рано утром поскакали к Скале Висельников в надежде встретить там
посланца Латиго. Джонас же собирался посидеть в павильоне с кружкой пива в
руке, наблюдая за приготовлением к празднику. А готовились к нему основательно:
рыли канавы, над которыми собирались жарить мясо, укладывали вязанки хвороста
для праздничного костра, жарко спорили о том, где поставить мортиры для
фейерверка. Но самое приятное зрелище представляли собой женщины, занятые
украшением сцены. Может, думал Джонас, он даже пригласит какую-нибудь
симпатичную цветочницу провести с ним часок-другой. Проституток салуна он
оставлял Рою и Клею, его они не привлекали, но вот свеженькая семнадцатилетняя
цветочница – совсем другое дело.
Боль в ноге ушла вместе со слякотью. Теперь он лишь чуть
прихрамывал, не испытывая никаких неудобств. Возможно, он ограничится одним или
двумя стаканами пива, но мысль о семнадцатилетней молодке не выходила из
головы. Юной, с чистой кожей, высокой грудью. Сладким, свежим дыханием.
Сочными, сладкими губами…
