– Что еще ты можешь там найти, если уж пойдешь?
– Какое-нибудь средство для передачи сообщений. Скорее всего
гелиограф. А за карьером Молнии живет пастух или арендатор, которого они
подкупили и научили передавать дальше полученное сообщение или относить его в
условленное место. Но особого толку от этих сообщений не будет, не так ли?
Ответные меры запоздают.
– Возможно, но пока еще не поздно их предпринять. И ты прав.
Дети они или нет, но я волнуюсь.
– Говорю тебе, на то нет причины. Скоро я буду богат, а ты –
просто купаться в золоте. Если захочешь, станешь мэром. Кто сможет остановить
тебя? Торин? Он ничтожество. Корал? Она поможет тебе вздернуть его на суку. А
может, тебе захочется стать бароном, если возродятся эти титулы? – Он увидел,
как блеснули глаза Раймера, и рассмеялся. Из колоды появился Матфей, и Джонас
положил его рядом с двумя канцлерами. – Да, я вижу, тебе именно этого хочется.
Драгоценные камни и золото – это хорошо, но до чего приятно, когда люди
отбивают тебе поклоны, так?
– Им давно следовало заняться лошадьми. – Раймер не хотел уклоняться
от темы.
Руки Джонаса застыли над разложенными картами. Эта мысль не
раз приходила ему в голову, особенно в последние две недели.
– Как долго, по-твоему, можно считать сети, лодки и уловы? –
спросил Раймер. – Им давно пора перебраться на Спуск, пересчитывать коров и
лошадей, заглядывать в амбары, изучать книги учета. Они уже две недели как
должны перейти туда. Если только они уже не знают, что там найдут.
Джонас понимал, на что намекает Раймер, но отказывался в это
верить. Не мог поверить. Откуда такая скрытность в мальчишках, которые брились
раз в неделю?
– Нет. В тебе говорит чувство вины. Просто они боятся
что-либо упустить, а потому ползут, как полуослепшие старики. Скоро они
появятся на Спуске, и тогда счет пойдет на их сердца.
– А если нет?
Хороший вопрос. Наверное, придется избавиться от них,
предположил Джонас. Устроить засаду. Три выстрела, и деток больше нет. Конечно,
город будет скорбеть, мальчишек здесь полюбили, но до праздника Жатвы Раймер
сможет удержать ситуацию под контролем, а потом хоть трава не расти. Однако…
– Я загляну на «Полосу К», – наконец выдавил из себя Джонас.
– Один… не хочу, чтобы Клей и Рой тащились со мной.
– Отлично.
– Может, ты захочешь составить мне компанию?
Ледяная улыбка вновь искривила губы Кимбы Раймера:
– Думаю, что нет.
Джонас кивнул и вновь начал тасовать карты. Осмотр «Полосы
К» – мероприятие рискованное, но особых трудностей он не ждал… особенно если
пойдет один. В конце концов, они всего лишь мальчишки, да и уезжали обычно на
целый день.
– Когда я могу получить полный отчет, сэй Джонас?
– Когда у меня будет что сказать. Подгонять меня не надо.
Раймер вскинул руки:
– Прошу меня извинить, сэй.
Джонас кивнул, удовлетворенный ответом Раймера. Вскрыл
карту. Петр, канцлер-ключник. Он положил карту в верхний ряд и долго смотрел на
нее, поглаживая пальцами длинные седые волосы. Когда же он перевел взгляд с
лежащих на столе карт на Раймера, у того брови изумленно взлетели вверх:
– Ты улыбаешься.
– Да! – Джонас вновь начал тасовать карты. – Я счастлив! Все
четыре канцлера вскрыты. Думаю, что из этой игры я выйду победителем.
5
Риа Охотничья Луна принесла только раздражение. Планы ее не
осуществились, а благодаря прыжку шестилапой твари она так и не узнала, в чем
причина. Этот молодой жеребчик, который скушал вишенку Сюзан Дельгадо, каким-то
образом не позволил ей обрить голову. Но каким именно? И кто он на самом деле?
Риа все чаще задумывалась об этом, и любопытство ее нарастало вместе с яростью.
Риа с Кооса не привыкла к тому, чтобы ее оставляли с носом.
Она посмотрела на Масти. Кот лежал у противоположной стены и
не сводил с нее глаз. Обычно он предпочитал камин (ему нравился холодный
ветерок, которым тянуло из трубы), но после того как она подпалила ему шкуру,
перебрался к ящику для дров. И, наверное, правильно сделал, учитывая настроение
Риа.
– Тебе повезло, что ты еще жив, ворлок, – пробурчала
старуха.
Она повернулась к хрустальному шару, начала водить над ним
руками, но он лишь светился розовым – образы внутри не появлялись. Наконец Риа
поднялась, подошла к двери, распахнула ее, посмотрела на ночное небо. Светилась
уже большая часть луны, и на яркой поверхности четко проступала Охотница. Ей-то
и достался поток ругательств, который Риа не рискнула выплеснуть на магический
кристалл (кто знает, что таится у него внутри и как он отреагирует на такие
слова). Дважды она ударила кулаком по двери, вывалив весь ругательный запас, не
забыв даже те словечки, которыми обменивалась малышня, играя в дворовой пыли.
Никогда еще ее не охватывала такая злость. Она отдала девушке приказ, а та, не
важно, по каким причинам, не повиновалась. Пойдя против Риа с Кооса, эта сука
заслужила смерть.
– Но не сейчас, – прошептала старуха. – Сначала ее вываляют
в грязи, потом с головой искупают в моче, чтобы ею пропитались эти светлые
волосы, которыми она так гордится. Унизят… оскорбят… оплюют…
Она вновь ударила кулаком об дверь, на этот раз с такой
силой, что до крови ободрала костяшки пальцев. Злилась ведьма не только потому,
что девушка не повиновалась приказу, полученному под гипнозом. Из-за этого Риа
не находила себе места и в таком состоянии не могла использовать хрустальный
шар на полную катушку. Он «включался» лишь на непродолжительные периоды
времени. Пассы и заклинания не помогали. Она прекрасно знала, что слова и жесты
– лишь способ концентрации воли. Именно на это реагировал магический кристалл –
на сконцентрированную волю. А мысли об этой шлюхе и ее молодом любовнике
отвлекали Риа, злили, не давали сосредоточиться на главном. Вот розовый туман
внутри шара и не рассеивался. Злость мешала ей увидеть сокрытое туманом.
– Как я смогу заставить его открыться? – спросила Риа
женщину на луне. – Скажи мне! Скажи!
Но Охотница ничего ей не сказала, и Риа ушла в хижину,
посасывая кровоточащие костяшки пальцев.
Масти увидел ее и забился в зазор между трубой и ящиком для
дров.
Глава вторая
Девушка у окна
1
Охотница начала «набивать живот», как говорили старожилы:
даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. Перед
различными заведениями вроде «Приюта путников» и на открытых верандах хозяйских
домов на больших ранчо вроде «Рокинг Б» Ленджилла или «Ленивой Сюзан» Ренфрю
начали появляться одетые в лохмотья пугала с набитыми соломой головами.
Обязательно в сомбреро и с корзиной, наполненной дарами нового урожая в руках.
Каждое пугало смотрело на пустеющие поля белыми, вышитыми стежками глазами.
