– Розовом? О чем ты?
– Розовом, – повторила она. В голосе звучали нотки
удивления, словно ей казалось, что Роланд валяет дурака, прикидываясь, что не
понимает ее. – Она говорит: «Да, дорогая, сделай так, ты хорошая девочка». – а
потом все становится розовым. Розовым и ярким.
– Ярким.
– Да, как луна. А потом… – Сюзан помолчала. – Потом я думаю,
что розовое и стало луной. Целующейся Луной. Яркой розовой Целующейся Луной,
круглой, как грейпфрут.
Он попытался пробраться в ее память другими тропами, но
безуспешно, всякий раз натыкаясь на розовое сияние, поначалу заслоняющее ее
воспоминания, а потом преобразующееся в полную луну. У Роланда никаких
ассоциаций слова Сюзан не вызывали. О синих лунах он слышал, о розовых –
никогда. Не сомневался он только в одном – Сюзан получила от старухи мощный
сигнал: все забыть.
Он подумал о том, чтобы проникнуть глубже в ее сознание, она
бы на это пошла, но не решился. Опыта он набирался только на занятиях,
гипнотизируя своих одноклассников, и далеко не всегда эти попытки проходили
гладко. Но в классе всегда присутствовали Корт или Ванней, которые могли
вмешаться, если ситуация начнет выходить из-под контроля. Здесь же учителей не
было, так что ученики, плохо это или хорошо, могли рассчитывать только на себя.
Что, если он уведет ее очень далеко, а потом не сможет вернуть назад? И ему
говорили, что в глубинах подсознания обитают демоны. И если ты проникаешь
слишком глубоко, они иной раз выходят из пещер, чтобы встретить тебя…
А помимо прочего дело-то шло к вечеру. Они и так провели
вместе слишком много времени.
– Сюзан, ты меня слышишь?
– Да, Роланд, я очень хорошо тебя слышу.
– Я собираюсь прочитать тебе стишок. Ты проснешься, как
только я прочитаю его. А проснувшись, вспомнишь все, о чем мы говорили. Ты меня
поняла?
– Да.
– Слушай:
Птички и рыбки, медведи и зайки,
Слоны, черепахи и прочее зверье
Исполнят любое желанье твое.
Просыпаясь, она порадовала его самой прекрасной улыбкой на
свете. Потянулась, а потом обняла его за шею и покрыла лицо поцелуями.
– Ты, ты, ты и ты. Ты – мое желание. Роланд. Единственное
желание. Ты, и только ты, навеки и навсегда.
Они слились воедино прямо на берегу, сжимая друг друга изо
всех сил.
Ты, ты, ты, ты.
13
Двадцать минут спустя он подсадил ее на круп Фелиции, Сюзан
наклонилась, громко чмокнула его в губы.
– Когда мы снова увидимся? – спросила она.
– Скоро. Но мы должны соблюдать осторожность.
– Да, я думаю, любовникам осторожность не помешает. Слава
Богу, ты у нас умный, что-нибудь придумаешь.
– Мы сможем использовать Шими, только не очень часто.
– Да. И еще… Роланд, ты знаешь павильон в «Зеленом сердце»?
Рядом с тем местом, где в хорошую погоду подают чай, булочки, пирожные?
Роланд знал. «Зеленым сердцем» назывался парк на Холмовой
улице, в пятидесяти ярдах от тюрьмы и городского Зала собраний, одно из
красивейших мест Хэмбри, с извилистыми дорожками, столиками под солнцезащитными
зонтами, увитым плющом павильоном для танцев и зверинцем.
– Там есть стена, сложенная из камней. В дальней части,
между павильоном и зверинцем. Если я срочно понадоблюсь тебе…
– Ты мне уже срочно нужна.
Сюзан улыбнулась.
– В нижних рядах есть красноватый камень. Ты сразу его
увидишь. Я и моя подруга Эми в детстве оставляли там друг другу записки. Я буду
заглядывать туда. И ты заглядывай.
– Хорошо.
Шими на какое-то время обеспечит им связь, если они будут
осторожны. Красный камень какое-то время послужит почтовым ящиком, если они
будут осторожны. Но, как бы они ни были осторожны, в какой-то момент они
выдадут себя, потому что Большие охотники за гробами, возможно, знали о Роланде
и его друзьях больше, чем хотелось бы Роланду. Но он должен видеться с ней,
несмотря на риск. Иначе, думал Роланд, он просто умрет. И ему хватило одного
взгляда, чтобы понять, что она испытывает те же чувства.
– Особенно берегись Джонаса и двух его подручных.
– Хорошо. Еще поцелуй, если не возражаешь. Он с радостью
поцеловал ее и еще с большей радостью стащил бы с лошади, чтобы в четвертый
раз… но пришло время вернуться с небес на землю и вспомнить об осторожности.
– Счастливого пути, Сюзан. Я тебя люблю. – Он улыбнулся. –
Очень люблю.
– А я – тебя, Роланд. Мое сердце полностью принадлежит тебе.
У нее большое сердце, думал он, провожая ее взглядом.
Подождал, пока она уедет. Потом пошел к Быстрому и поскакал в другом
направлении, отдавая себе отчет, что игра перешла в новую и опасную фазу.
14
Вскоре после того, как Сюзан и Роланд расстались, Корделия
Дельгадо вышла из продовольственного магазина Хэмбри с полной сумкой и
тревожными мыслями. Тревожилась она из-за Сюзан, исключительно из-за Сюзан.
Боялась, что девчонка выкинет какой-нибудь фортель до праздника Жатвы.
Мысли эти выскочили у нее из головы аккурат в тот момент,
когда руки, сильные руки, вырвали у нее сумку с продуктами. Корделия в
изумлении отпрянула, прикрыла глаза от солнца и увидела Элдреда Джонаса,
который стоял между тотемами Медведя и Черепахи, улыбаясь во весь рот. Его
волосы, длинные и седые (а по ее мнению, и прекрасные), падали на плечи. У
Корделии учащенно забилось сердце. Ей всегда нравились такие мужчины, как
Джонас, подтянутые, уверенные в себе, с игривой, многообещающей улыбкой.
– Я вас испугал. Извините меня, Корделия.
– Нет… – У нее перехватило дыхание. – Просто солнце… оно
сейчас такое яркое…
– Я бы мог вам помочь, если вы, конечно, позволите. По
Отавной я иду только до угла, потом мне надо на Холмовую, но пока нам по пути,
я могу нести сумку.
– Буду вам благодарна. – Они спустились по ступенькам на
тротуар, Корделия все поглядывала по сторонам: видит ли кто, что она идет рядом
с таким интересным мужчиной, как сэй Джонас, который, кстати, несет ее сумку с
продуктами. К ее полному удовольствию, зевак хватало. К примеру, Миллисент
Ортега, которая таращилась на нее через витрину магазина женской одежды.
– Надеюсь, вы не возражаете, что я называю вас Корделией. –
Джонас легко перебросил сумку из руки в руку, тогда как она чуть ли не
сгибалась под ее тяжестью. – После того обеда у мэра Торина у меня создалось
впечатление, что я давно вас знаю.
