— А где весь народ, Бен?
— Там, — Слайтман указал на мерцание факелов.
— А почему они такие тихие? — спросил Джейк.
— Они не знают, чего им ждать, — ответил Каллагэн. — Мы
отрезаны от всего мира. Случайный торговец, путник, картежник или игрок в
кости, вот и все незнакомцы, которых мы время от времени видим… ну, еще летом к
нам заглядывают речные ярмарки.
— Что такое речная ярмарка? — спросила Сюзанна.
Каллагэн объяснил, что это баржа, на весельном ходу, с ярко
раскрашенными магазинчиками на палубе. Они медленно плыли по Девар-Тете Уайе,
останавливаясь в Кальях Средней дуги, пока не распродавали все товары.
Торговали, по большей частью всякой ерундой, сказал Каллагэн, но Эдди ему не
поверил, во всяком случае в том, что касалось речной ярмарки. Потому что
говорил он с подсознательным отвращением к торгашам, свойственным служителям
культа.
— А другие пришельцы крадут наших детей, — заключил
Каллагэн. Указал налево, на длинное, очень длинное деревянное здание, которое
занимало чуть ли не половину главной улицы. Эдди насчитал не две, не четыре,
восемь коновязей. Длинных коновязей. — Магазин Тука, прошу любить и жаловать, —
в голосе Каллагэна слышался сарказм.
Они подъехали к Павильону. Потом, на холодную голову, Эдди
прикинул, что там собралось человек семьсот или восемьсот, но когда впервые
увидел их, море шляп, капоров, сапог и мозолистых рук под красным светом
заходящего солнца, толпа показалась ему огромной.
«Они забросают нас всяким дерьмом, — подумал он. — Забросают
всяким дерьмом под крики „Гори огнем“». И никак не мог отделаться от этой
нелепой мысли.
Жители Кальи раздались в обе стороны, освобождая полосу
зеленой травы, которая вела к деревянной платформе. По периметру Павильона, в
железных «клетках» горели факелы. В тот момент обычным желтым светом. Нос Эдди
уловил сильный запах нефти.
Оуверхолсер спешился. Другие посланцы Кальи последовали его
примеру. Эдди, Сюзанна и Джейк смотрели на Роланда. Стрелок еще несколько
мгновений сидел, чуть наклонившись вперед, положив руку на луку седла,
погруженный в свои мысли. Потом снял шляпу, протянул к толпе, другой рукой
трижды похлопал себя по шее. Толпа загудела. Одобрительно или удивленно? Этого
Эдди сказать не мог. Но злости в реакции жителей Кальи не было, определенно не
было, так что Эдди пусть немного, но успокоился. А стрелок перекинул ногу через
седло и легко спрыгнул на землю. Эдди спешился куда осторожнее, понимая, что на
него смотрят сотни глаз. Упряжь Сюзанны он надел заранее, подошел к ее лошади,
повернулся спиной. Сюзанна ловко перебралась с седла на спину Эдди, словно всю
жизнь только этим и занималась. Толпа вновь загудела, когда все увидели, что
ноги ее заканчиваются у колен.
Оуверхолсер быстрым шагом направился к деревянной платформе,
но пути пожал несколько рук. Каллагэн следовал за ним, изредка осеняя воздух
крестом. Другие руки протянулись из толпы, чтобы взять лошадей под уздцы и
увести их. Роланд, Эдди и Джейк шагали в ряд. Ыш по-прежнему сидел в нагрудном
кармане пончо, которое Бенни одолжил Джейку, и с интересом оглядывался.
Эдди вдруг понял, что на него накатывают запахи толпы: пота,
волос, обожженной солнцем кожи и, изредка, (тут он вспомнил речную ярмарку, про
которую упоминал Каллагэн) субстанции, которые герои вестернов называли
«вонючей водой». Различал он и запахи еды: жареной свинины и говядины, свежего
хлеба, жареного лука, кофе и грэфа. Его желудок заурчал, хотя голода он не
испытывал. Нет, есть совершенно не хотелось. Мысль о том, что полоса зеленой
травы вдруг исчезнет и толпа надвинется на них, не выходила из головы. Очень уж
тихо они себя вели! Он даже слышал стрекотание цикад и первые трели ночных
птиц, готовящихся к вечернему концерту.
Оуверхолсер и Каллагэн поднялись на платформу. Эдди
встревожился, увидев, что Джеффордсы и Слайтманы остались внизу. Роланд без
задержки поднялся по трем деревянным ступеням. Эдди последовал за ним,
чувствуя, что у него подгибаются колени.
— Ты в порядке? — шепнула ему на ухо Сюзанна.
— Скорее да, чем нет.
Слева от платформы находилась круглая сцена. На ней
расположились семеро мужчин в белых рубашках, синих джинсах и кушаках. Эдди
узнал инструменты, которые они держали в руках, и хотя по виду мандолин и
банджо понял, что музыка, скорее всего, будет дерьмовой, само присутствие
музыкантов успокаивало. На жертвоприношения оркестры не приглашают, не так ли?
Может барабанщика или двух, чтобы завести зрителей.
Эдди, с Сюзанной за спиной, повернулся к толпе. Огорчился,
увидев, что прохода к главной улице больше нет. Увидел перед собой только море
поднятых лиц. Мужских и женских, старых и молодых. Бесстрастных лиц, среди
которых не было ни одного детского. Обладатели этих лиц много времени проводили
на солнце, о чем говорил и цвет кожи, и множество мелких морщинок. Ощущение,
что беда рядом, не покидало Эдди.
Оуверхолсер остановился у деревянного стола, на котором, на
специальной подставке, стояло большое, пушистое перо. То самое, что ласково
называли перышком. Фермер взял его, поднял. Над толпой, и без того тихой,
повисла столь глубокая тишина, что Эдди расслышал хрипы, с которыми воздух
входил и выходил из легких какого-то старика или старушки.
— Опусти меня вниз, Эдди, — попросила Сюзанна.
Ему этого не хотелось, но он подчинился.
— Я — Уэйн Оуверхолсер с фермы «Семь миль», — Оуверхолсер
шагнул к краю платформы, выставив перед собой перышко. — Выслушайте меня, прошу
вас.
— Мы говорим, спасибо, сэй, — пробормотали они.
Оуверхолсер повернулся, указал на Роланда и его тет, стоящий
в замызганных одеждах странников. Сюзанна, конечно, не стояла, присела на
коленях между Эдди и Джейком, опираясь на одну руку. Эдди подумал, что никогда
раньше его столь внимательно не разглядывали.
— Мы, мужчины Кальи, слышали Тиана Джеффордса, Джорджа
Телфорда, Диего Адамса и других, кто говорил в Зале собраний, — продолжил
Оуверхолсер. — Говорил там и я. «Они придут и возьмут детей, — вот что я
сказал, имея в виду, конечно же, Волков, — а потом оставят нас в покое на целое
поколение. Поэтому, пусть все будет, как было». Теперь я думаю, что
погорячился, произнося те слова.
Шепот прошелестел по толпе, тихий, как легкий ветерок.
— На том же собрании отец Каллагэн сообщил на нам, что с
севера к нам направляются стрелки.
Опять шепот. Эдди разобрал слова: «Стрелки… Срединный мир…
Гилеад».
— Мы приняли решение послать своих представителей и
посмотреть, так ли это. Вот люди, которых мы нашли, говорю я вам. Они заявляют,
что они… те самые, как и назвал их отец Каллагэн, — Эдди почувствовал, что
Оуверхолсеру как-то не по себе. Будто он изо всех сил старается не пернуть.
Эдди уже видел такое выражение лица, обычно по телевизору, о политиков, когда
им некуда деваться и приходится говорить то, о чем так хотелось промолчать. —
Они заявляют, что являются частью ушедшего мира. А это означает…
