— Ничуть не похожа на то, что я думала. Ничего общего с твоим описанием.
Все рассмеялись, я тоже, хотя кто знал, может быть, они смеялись надо мной, спрашивая себя, как Максим меня описал и что именно она ожидала увидеть.
— Это Джайлс, — сказал Максим, сжимая мне плечо, и Джайлс, протянув огромную ручищу, чуть не вывихнул мне руку и так стиснул пальцы, что они онемели; его добродушные глаза приветливо улыбались из-за очков в роговой оправе.
— Фрэнк Кроли, — сказал Максим, и я обернулась к управляющему, бесцветному, довольно худому мужчине с торчащим кадыком, в глазах которого при взгляде на меня я прочла облегчение. Меня это удивило, но задумываться было некогда, так как вошел Фрис и подал нам херес, и Беатрис снова обратилась ко мне.
— Максим сказал, что вы вернулись только вчера. Я этого не знала, мы не свалились бы вам на голову так скоро. Ну, что вы думаете о Мэндерли?
— Я почти ничего не видела, — ответила я. — Конечно, он очень красив.
Как я и ожидала, она рассматривала меня с головы до пят, но делала это открыто и прямо, без враждебности, как миссис Дэнверс, без неприязни. Она имела право меня судить, она — сестра Максима, а тут и сам Максим подошел ко мне и взял под руку, и я сразу стала чувствовать себя увереннее.
— Ты выглядишь куда лучше, старина, — сказала она, склонив голову набок и критически вглядываясь в него, — слава Богу, у тебя теперь совсем другой вид. Верно, благодарить за это мы должны вас? — кивая мне.
— Я здоров, как бык, — коротко ответил Максим, — в жизни ничем не болел. По-твоему, каждый, кто не так толст, как Джайлс, стоит одной ногой в могиле.
— Глупости, — сказала Беатрис, — ты прекрасно знаешь, что полгода назад ты был настоящей развалиной. Я до смерти перепугалась, когда приехала и увидела тебя. Я решила, что тебя ждет нервное расстройство. Джайлс, поддержи меня. Правда, Максим ужасно выглядел, когда мы приезжали сюда в последний раз? И я сказала, что ему грозит нервный срыв?
— Ну, я должен сказать, дружище, что ты выглядишь другим человеком, — сказал Джайлс. — Ты хорошо сделал, что уехал отсюда. Правда, он хорошо выглядит, Кроли?
По тому, как напряглись мускулы Максима под моей рукой, я поняла, что он с трудом сдерживает раздражение. По какой-то неизвестной мне причине этот разговор о его здоровье был ему неприятен, выводил из себя, и я подумала, что со стороны Беатрис бестактно твердить одно и то же, упрямо напирая на то, как он был плох.
— Максим очень загорел, — робко сказала я, — это прикрывает все грехи. Вы бы видели, как он завтракал в Венеции на балконе, специально, чтобы стать черным. Он считает, что загар ему к лицу.
Все рассмеялись, и мистер Кроли сказал:
— В Венеции было, должно быть, чудесно, миссис де Уинтер, в это время года?
— Да, — сказала я, — погода была замечательная. Всего один плохой день, да, Максим?
И мы благополучно перешли от его здоровья к Италии — самая безопасная тема — и священному вопросу о погоде. Разговор шел легко, не требуя усилий: Максим, Джайлс и Беатрис обсуждали машину Максима, а мистер Кроли расспрашивал меня о том, верно ли, что на каналах Венеции больше нет гондол — одни моторные лодки. Я понимала, что все это ему глубоко безразлично, пусть даже на Большом канале стоят на якоре пароходы, он спрашивает все это, чтобы мне помочь, это его вклад в мою попытку увести беседу в сторону от обсуждения здоровья Максима, и я была ему благодарна, видела в нем союзника, при всей его внешней невыразительности.
— Джесперу нужен моцион, — сказала Беатрис, трогая пса ногой, — он слишком разжирел, а ведь ему всего два года. Чем ты его кормишь, Максим?
— Дорогая Беатрис, у него такой же режим, как у твоих псов, он ест то же самое, что и они, — сказал Максим. — Не выставляйся и не делай вид, что ты больше понимаешь в животных, чем я.
— Милый мой, как ты можешь знать, чем кормили Джеспера, если тебя не было здесь больше двух месяцев? Не говори мне, что Фрис дважды в день прогуливал его до сторожки. Я вижу по его шерсти, что он уже давным-давно не бегал.
— По мне, пусть лучше будет перекормленным, чем полудохлым, как этот твой слабоумный пес, — сказал Максим.
— Не очень разумное замечание, если учесть, что Лев выиграл две медали на собачьей выставке в феврале, — сказала Беатрис.
Атмосфера снова становилась грозовой, я видела, что Максим стиснул губы, и спросила себя, неужели все братья и сестры пикируются так между собой, не думая о том, как неловко всем, кто слушает их. Хоть бы поскорее вошел Фрис и сказал, что подан ленч. Или надо ждать гонга? Я не знала, как принято в Мэндерли звать к столу.
— Вы живете далеко от нас? — спросила я, садясь рядом с Беатрис. — Вам пришлось очень рано выехать?
— В пятидесяти километрах отсюда, милочка, в соседнем графстве, по ту сторону от Траучестера. У нас куда лучше охота. Обязательно приезжайте и погостите у нас, когда Максим согласится вас отпустить. Джайлс даст вам лошадь.
— К сожалению, я не охочусь, — призналась я. — Верхом я езжу… меня учили в детстве… но очень плохо, я совсем с тех пор разучилась.
— Вы снова должны за это взяться, — сказала Беатрис. — Нельзя жить за городом и не ездить верхом. Вы не будете знать, куда себя девать. Максим говорит, что вы рисуете. Это неплохо, конечно, но ведь при этом сидишь на месте. Прекрасно в сырой день, когда больше нечего делать.
— Дорогая Беатрис, мы не такие безумные любители свежего воздуха, как ты, — сказал Максим.
— Я не с тобой говорю, дружок. Всем известно, что ты вполне счастлив, нога за ногу прогуливаясь в саду вокруг дома.
— Я тоже очень люблю гулять, — быстро проговорила я. — Уверена, мне никогда не надоест бродить по Мэндерли. А когда потеплеет, я смогу купаться.
— Милочка, вы оптимистка, — сказала Беатрис. — Я не припомню, чтобы я когда-нибудь здесь купалась. Вода слишком холодная, и берег плохой — галька.
— Неважно, — сказала я, — я люблю купаться. Если только не очень сильное течение. Тут в бухте не опасно купаться?
Никто не ответил, и я вдруг поняла, что я сказала. Тяжело и громко забилось сердце, щеки вспыхнули жарким огнем. В мучительном замешательстве я наклонилась и принялась гладить Джеспера.
— Да, Джесперу тоже не вредно было бы поплавать, чтобы согнать жирок, — прервала молчание Беатрис, — но это было бы для него слишком тяжелым испытанием, да, Джеспер? Хорошая собака. Славный пес. — Мы гладили его, не глядя друг на друга.
— Послушайте, я чертовски проголодался, что, ради всего святого, случилось с ленчем? — сказал Максим.
— Еще нет часа, — сказал мистер Кроли, — если верить часам на камине.
— Эти часы всегда спешили, — сказала Беатрис.
— Уже много месяцев они идут точно, — сказал Максим.
В этот момент дверь отворилась и Фрис объявил, что ленч подан.
