Эдди пропустил этот разговор мимо ушей. Не мог оторвать глаз
от единственного столба яркого солнечного света, падающего на веселенький,
зеленый участок земли, который неведомо как оказался в этой темной и голой
пустыне… он подумал, что, должно быть, именно так воспринимали Центральный парк
туристы со Среднего Запада, впервые приехавшие в Нью-Йорк.
Эдди видел здания, которые выглядели, как университетские, и
очень красивые, общежития. Другие больше напоминали старинные особняки, и с
широкими зелеными лужайками перед ними. Дальнюю сторону освещенной зоны
занимала улица с магазинами по обе стороны. Идеальная маленькая Главная улица
Америки, за исключением одного: и начало, и конец упирались в темную скалистую
пустыню. Видел четыре каменные башни, стены которых увивал зеленый плющ. Нет,
шесть. Две практически полностью прятались в тени старых вязов. Это же надо,
вязы в пустыне!
Динк вернулся с биноклем, предложил его Роланду, но тот
покачал головой.
— Не обижайся на него, — Эдди повернулся к Динки. — У него
глаза… да, скажем так, это больше, чем глаза. А вот я не прочь воспользоваться
биноклем.
— Я тоже, — поддакнула Сюзанна. Эдди протянул бинокль ей.
— Дама имеет право.
— Да нет, я…
— Прекратите, — Тед чуть ли не рявкнул. — Времени у нас в
обрез, наши риски огромны. Не укорачивайте первое и не увеличивайте второе,
пожалуйста.
«Нет, — холодно подумала Сюзанна, — некоторые знают. Вот
почему эти трое пришли нас встречать».
— Это Девар-тои, — в ровном голосе Роланда не слышалось
вопросительных интонаций.
— Да, — кивнул Динки. — Наш добрый знакомец Девар-тои, — он
встал рядом с Роландом и указал на большое белое здание рядом с общежитиями. —
Видите тот белый дом? Это Дом разбитых сердец, где живут кан-тои. Тед называет
их «низшими людьми». Они — помесь людей и тахинов. И для них это не Девар-тои,
а Алгул Сьенто, что означает…
— «Синие небеса», — закончил Роланд, и Джейк сразу понял,
откуда такое название: крыши всех домов, кроме башен были синими. Не Нарния, а
«Синие небеса». Где местный народ приближал конец мира.
Всех миров.
6
— Кажется, лучшего места для жизни не найти, во всяком
случае, после крушения Внутреннего мира, заметил Тед. — Не так ли?
— Миленькое местечко, все так, — согласился Эдди. У него
возникло, как минимум, тысяча вопросов, и он полагал, что Сюзи с Джейком могли
на пару задать еще тысячу, да только времени на вопросы не было. В любом
случае, он продолжал смотреть на лежащий внизу чудесный стоакровый участок
[35]
. Единственное зеленое пятно во всем Тандерклепе. Единственное красивое
место. И почему нет? Только лучшее для наших дорогих Разрушителей.
И, тем не менее, один вопрос таки соскользнул с его губ.
— Тед, а почему Алый Король хочет свалить Башню? Вы знаете?
Тед коротко глянул на него. Эдди оценил этот взгляд как
холодный, может, даже и ледяной, но внезапно седовласый улыбнулся. А когда он
улыбался, вспыхивало все его лицо. Опять же, зрачки переставали быстро-быстро
сужаться и расширяться, что могло только радовать.
— Он безумен, — ответил Тед. — Крыша у него съехала
полностью. Ездит на знаменитом резиновом велосипеде. Разве я вам этого не
говорил? — а потом продолжил, не ожидая ответа Эдди. — Да, действительно
красиво. Как бы вы это место не называли, Девар-тои, Большая тюрьма, или Алгул
Сьенто, выглядит оно потрясающе. И не только выглядит.
— Все удобства, — согласился Динки. Даже Стенли смотрел на
залитый солнцем городом с таким видом, словно его туда тянуло.
— Еда — лучше не бывает, — Тед начал описывать достоинства
Алгул Сьенто. — Дважды в неделю — два новых фильма в кинотеатре «Жемчужина».
Если не хочешь идти в кино, можно посмотреть фильмы на ди-ви-ди.
— Это еще что? — спросил Эдди. Тут же покачал головой. —
Неважно. Продолжайте.
Тед пожал плечами, как бы спрашивая: «А что еще вы хотите
знать?»
— Абсолютно астральный секс, прежде всего, — подал голос
Динки. — Конечно, симуляция, но все равно невероятно. Я трахнулся с Мерилин
Монро, Мадонной и Николь Кидман на одной неделе, — в голосе слышалась гордость.
— Мог поиметь их всех сразу, если бы захотел. То, что они нереальные, можно
понять, если дышать прямо на них, с близкого расстояния. Когда ты это делаешь,
часть, на которую ты дуешь… как бы исчезает. Это нервирует.
— Выпивка? Наркота? — спросил Эдди.
— Выпивка в ограниченных количествах, — ответил Эдди. — Если
вас интересует инология, на каждом приеме пищи вас будут ждать новые чудеса.
— Что такое инология?
— Наука о винах, сладенький, — ответила Сюзанна.
Если до прибытия в «Синие небеса» вы были наркоманом, вас
отучают от этой дурной привычки, продолжил Динки. — По-доброму. Один или двое
парней упирались… — на мгновение он встретился взглядом с Тедом. Тот пожал
плечами и кивнул. — Они исчезли.
— Так уж вышло, что новые Разрушители «низшим людям» не
нужны, — сказал Тед. — Тех, что есть, вполне достаточно для завершения работы.
— Сколько их? — спросил Роланд.
— Примерно три сотни, — ответил Динки.
— Если точно, то триста семь, — поправил его Тед. — Мы живем
в пяти общежитиях, хотя это слово принижает уровень наших жилищных условий. У
каждого из нас отдельные апартаменты и с другими Разрушителями мы можем
общаться в силу нашего желания, часто или редко.
— И вы знаете, что делаете? — спросила Сюзанна.
— Да. Хотя многие об этом не думают.
— Я не понимаю, почему они не бунтуют.
— Из какого вы когда, мэм? — спросил Динки.
— Какого…? — тут она поняла. — 1964 год. Он вздохнул и
покачал головой.
— Значит, вы ничего не знаете о Джиме Джонсе и Народном
храме. Если б знали, не пришлось бы долго объяснять. Почти тысяча людей
совершили самоубийство в религиозном поселении, которое этот человек-Иисус из
Сан-Франциско организовал в Гайане. Они пили отравленный «кулэйд»
[36]
из
большого котла, а он наблюдал за ними с крыльца своего дома и в рупор
рассказывал им истории о своей матери.
Сюзанна в ужасе смотрела на него, отказываясь верить своим
ушам, а Тед с трудом сдерживал нетерпение. Однако, должно быть, полагал этот
разговор важным, поэтому хранил молчание.
