Мила Руткевич сдалась, когда за столами оставалось не меньше десяти человек, — она зевнула ладью, потому что очень переживала и боялась что-нибудь зевнуть.
Сулима надолго задумался, и гроссмейстер уже два раза проходил мимо и не делал хода, потому что фигуры Коли оставались без движения. Вдруг Алиса, которая всё время поглядывала на соседнюю доску, сказала:
— Конём на эф-6. — и отвернулась.
— Ого! — сказал Коля Наумов, который внимательно следил за делами Коли.
— Ты посмотри, точно, на эф-6! А если он ладьёй, то ты дальше.
— Не подсказывайте! — сказал Коля сердито. — Теперь уж я так не пойду.
— Ну что, молодой человек, — спросил гроссмейстер, — вы готовы?
Коля молчал.
— Он хотел пойти конём на эф-6, — сказал Боря, — но сомневается.
Гроссмейстер улыбнулся.
— А что же, разумный ход. Попробуйте. Могут получиться интересные осложнения.
И Коля послушно подвинул коня.
Гроссмейстер задумался. Но не стал двигать вперёд ладью, как решил за него Наумов, а отступил королём.
Теперь уже почти все зрители столпились за Колиной спиной и напирали ему на спину, так что Эдуарду пришлось вмешаться и сказать:
— Ребята, не мешайте играть. Вы же опрокинете стол.
Все так переживали за Колю, что, кроме Юльки, никто не обратил внимания на то, как долго стоял гроссмейстер у Алисиной доски, потом вздохнул и сказал задумчиво самому себе:
— Нет, этой жертвы я не приму.
Двинул вперёд пешку и перешёл к оставшейся на конце стола доске. Но с полпути вернулся, ещё раз взглянул на Алисину доску, покачал головой.
Алиса ответила на ход пешки и стала смотреть, что собирается делать Коля с помощью советчиков, которые его дружно сбивали с толку, хотя Эдуард требовал, чтобы не подсказывали.
— Ферзём, ферзём! — шептали, шипели, говорили, даже кричали за его спиной.
— Слоном! — настаивали другие.
Вот-вот могла начаться по??асовка.
Коля в полной рассеянности взглянул на Алису. Она на его доску не смотрела. Одними губами сказала:
— Пешкой на аш-4.
И когда гроссмейстер подошёл, Коля двинул пешку на аш-4.
Гроссмейстер обрадовался за Колю.
— Молодец! — сказал он. — Этого хода я боялся.
Но, видно, раз боялся, заранее придумал ответ.
— Шах, — сказал он.
— Ой! — раздалось в толпе болельщиков.
Коля схватился за голову.
— Я же говорил, — сказал Боря. — Я же предупреждал!
Тем временем гроссмейстер вернулся к Алисе, и там положение ему совсем не понравилось.
— Да, — сказал он, — я увлёкся.
Юлька потянула за рукав Колю Наумова.
— Ты только погляди! — прошептала она.
— А что? — Коля и смотреть не хотел.
— Погляди же!
Наконец гроссмейстер прошёл в тот конец стола, поставил мат очкастому десятикласснику. Теперь у него оставалось только два противника. Эдуард Петрович встал напротив Алисы, оценил позицию, покачал головой и сказал Юльке Грибковой заговорщическим голосом:
— Надо, чтобы она осталась у нас в школе. Если ты патриот, ты этого, Грибкова, добьёшься.
Тогда Юлька поняла, что Алиса может выиграть у самого гроссмейстера.
— Я бы сама мечтала, — сказала она физкультурнику.
А Алиса смотрела на доску Коли Сулимы и никак не могла придумать, как одолеть гроссмейстера. Получалось, что гроссмейстер навяжет Коле обмен ферзей, а потом добьётся вечного шаха. Получится ничья.
— Сдаваться? — спросил Коля Алису.
— Ты с ума сошёл!
В этот момент подошёл гроссмейстер.
— Каково ваше решение? — спросил он у Сулимы.
— Можно я ещё подумаю? — спросил Сулима.
— Думайте.
Гроссмейстер вернулся к Алисе.
— Так, — сказал он, увидев её ход. — Что ж, спасибо. Мне урок за самоуверенность. Сдаюсь. — он пожал Алисе руку.
Алиса встала и сказала:
— Вам спасибо. На вашем месте я из тридцати партий десять бы проиграла. Это же тяжёлый труд — держать в голове столько позиций.
— Нет, вы не правы, — сказал гроссмейстер. — Я держал в голове только три-четыре позиции. Остальные не вызывали у меня опасений.
Они повернулись к Коле Сулиме.
Он ещё думал.
Кроме Юльки и Эдуарда Петровича, никто не заметил, что гроссмейстер проиграл Алисе. Все уставились на доску Коли Сулимы.
Коля три раза тянул руку к своему королю, все никак не мог решить, куда его отвести, хотя это уже не играло роли.
Гроссмейстер двинул вперёд своего ферзя.
— Шах.
— И вилка на твоего ферзя, — сказала Мила Руткевич вслух, хотя и без неё всем это было ясно.
Коля взглянул в отчаянии на соседний стул, где должна была сидеть Алиса, но там её не было.
— Ешь королеву, — сказал Наумов, который играл плохо и поэтому называл все фигуры по-любительски.
— Не «ешь королеву», а «возьми ферзя», — поправила его Мила.
Коля в полной тишине поставил своего ферзя на место гроссмейстерского, и тот тут же объявил ему вечный шах ладьёй и конём. Три раза они повторили ходы.
— Ничья! — объявил Эдуард Петрович.
— Ничья! — закричали болельщики. — Ничья! Ура!
— Сулима с гроссмейстером вничью сыграл!
— Минуту внимания! — сказал Эдуард Петрович. — Разрешите от вашего имени поблагодарить Владимира Аркадьевича за то, что он не пожалел своего времени, приехал к нам и провёл этот сеанс.
Все захлопали в ладоши.
— Общий счёт сеанса, — продолжал Эдуард Петрович, — двадцать восемь с половиной на полтора в пользу гроссмейстера.
Все так и ахнули.
— А кто же ещё вничью сыграл? — спросила Мила Руткевич. — Это, наверно, ошибка.
— Никакой ошибки, — сказал гроссмейстер. — Я тоже благодарен вам, ребята. Некоторые из моих сегодняшних соперников показали себя настоящими бойцами. Я даже думаю, что если бы мой последний соперник, с которым мы сыграли вничью, был немножко решительнее и меньше слушался своих болельщиков, он мог бы выиграть у меня, как и та девочка…
— Какая девочка? — спросила Мила Руткевич.
Гроссмейстер стал искать глазами Алису.
