Илья проводил мать недоумённым взглядом, быстро прожевал
и спросил:
- Мам, а ты куда? Ты что, уходишь?
Та остановилась и в растерянности посмотрела на него.
- Ухожу. Мне к гостям надо.
Говоров развёл руками.
- А кто простыни вниз понесёт?
- Илья, какие простыни? - У Людмилы Алексеевны вырвался
усталый вздох.
- Ну как?.. Те самые... с доказательствами... чистоты и
честности невесты, - и обратил к жене невинный взгляд. - Я сейчас поем, и мы
быстренько всё оформим.
Света нервно сглотнула, потом выдохнула:
- Клоун, - и ушла в спальню.
Мать же посверлила его тяжёлым взглядом, потом подошла и
осуждающе проговорила:
- Ты зачем всё это делаешь?
Илья откинулся в кресле.
- Илья, ты ведёшь себя глупо.
Он сделал страшные глаза.
- Мам, ты же не оставишь меня с ней одного? - свистящим
шёпотом начал он. - Ты просто не представляешь, на что она способна! Она такие
ужасные вещи со мной вытворяет!..
Мать серьёзно смотрела ему в глаза, потом покачала
головой и, не зная, что ещё предпринять, отняла у Ильи бокал с вином.
- Тебе не стыдно?
Он кивнул.
- Стыдно. Ты даже не представляешь насколько, мамуль.
Людмила Алексеевна ничего не сказала, поставила бокал на
стол и ушла.
Говоров несколько минут сидел в тишине. Хмель к тому
моменту из головы начал выветриваться, но от этого стало лишь хуже. За дверью спальни
тоже было очень тихо, Илья прислушивался, но так ничего и не услышал, ни
единого звука. Поднялся и подошёл к двери. Не придумал ничего лучше, как
постучать.
Света дверь распахнула почти мгновенно, посмотрела на
него гневно, а потом размахнулась и дала ему пощёчину.
- Это тебе за то, что ты такая свинья!
Дверь захлопнулась перед его носом, Говоров потряс
головой и потёр щёку, которая словно огнём пылала. Хмыкнул и развернулся.
Посмотрел на диван, заваленный мягкими подушками, осознав, что первая брачная
ночь, по всей видимости, откладывается. Кстати, он немало ради этого сделал.
Выключил в комнате свет и улёгся на диване, подложив под
голову пару маленьких подушек, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и приказал себе
спать.
Вот так плохо всё началось.
Если вечером испытывал облегчение оттого, что спать
пришлось на диване, то утром стало стыдно. А когда увидел красные от слёз глаза
жены - и подавно. Почувствовал себя последней сволочью. Нашёл за чей счёт
исправлять ситуацию! Разве Света виновата в том, что ему смелости не хватило? А
он снова, по привычке, всю тяжесть вины свалил на неё.
Первое, что он сказал в первое утро их новой жизни,
было:
- Прости...
Она не ответила, вообще отвернулась от него, собирала
свои вещи.
Илья уже в который раз потёр щёку, которая всё ещё
отзывалась неприятной болью.
- Я дурак...
Света покачала головой и горько усмехнулась.
- Нет, Илюша, ты не дурак. Ты умный. Самый умный из нас.
Ты всегда знаешь, как своего добиться. Ты ведь с самого начала хотел свадьбу
испортить, у тебя всё получилось, поздравляю!
Стало очень неприятно от её слов, особенно от понимания
того, что она права, и он просто циник и бездарь.
Сел на кровать рядом с чемоданом и опустил голову.
- Я знаю, я вёл себя ужасно...
- Ужасно? - Света не удержалась от издевательского
смешка. - Ты меня опозорил перед своей матерью, Говоров! Ты хоть помнишь, как
ты себя вёл и что ей говорил?
Он покаянно кивнул.
- Это же мама, Свет, она ничего не подумала...
- Да какая разница?! - Она швырнула в чемодан свой
халат. - Ты просто бездушный эгоист! Тебе совсем на меня наплевать, да? На то,
что я готовилась, на то, что я этого дня всю свою жизнь ждала! Я так хотела,
чтобы вчерашний день закончился романтично, чтобы ты и я, и больше никого в
целом мире!.. а ты всё испортил, Говоров. Как всегда. Ты даже спать улёгся на
диване! В нашу первую брачную ночь!
На это обвинение Илья мог бы возразить, в конце концов,
она сама перед его носом дверь захлопнула, но не стал. Заметил слёзы у неё на
глазах и снова почувствовал себя предателем. Протянул руку и осторожно погладил
Свету по плечу. Она дёрнулась, хотела отстраниться, но потом села рядом и
всхлипнула. Говоров обнял её одной рукой, и жена, помедлив секунду, уткнулась
носом в его грудь, заплакала. Илья гладил её по волосам, а сам смотрел на этот
злосчастный балдахин.
Ну не может он быть настолько чёрствым. Это ведь не
посторонняя женщина, которую можно сочувственно похлопать по плечу и отпустить
от себя на все четыре стороны. Это его жена. Он вчера сказал "да",
согласился взять её в жёны, быть с ней и в горе, и в радости, надел на её палец
кольцо, а тот факт, что он делал это нехотя или необдуманно, его совсем не
оправдывает. В нужный момент он спасовал, и винить в этом, кроме себя, некого.
Обнял Свету покрепче, уткнулся носом в её затылок и
закрыл глаза.
- Я тебе обещаю... обещаю, слышишь? Я очень
постараюсь быть хорошим мужем.
Она глухо усмехнулась, качнула головой, продолжая
лежать у него на руках.
- Ты мне не веришь? А я очень постараюсь... - Говоров
осторожно прикоснулся к её волосам. - Знаешь, я вдруг понял... что ты
единственная, кто всегда был со мной рядом.
Света слабо дёрнулась, напряглась в его руках, но не отстранилась.
О том утре, первом утре их семейной жизни, они
никогда больше не говорили. То, что он тогда сказал и какие обещания давал,
Говоров, наверное, никогда бы не смог повторить для Светы. А она и не просила.
Разговоры, пусть и серьёзные, но которые порой должны возникать между близкими
людьми, важные слова, которые Илья произнёс тогда, неожиданно поставили их в
обоюдно неловкое положение. Возможно, Свете и приятно было услышать это, но уж
слишком странно она их восприняла, отреагировала на услышанное. Илья не сказал
ей, что любит, как говорил обычно, он сказал, пусть и не напрямую, что больше
ему не для кого жить, только для неё, для своей семьи и всё-таки их совместного
будущего.
Илья не мог сказать, что их отношения со Светой
изменились, что они стали ближе, стали лучше понимать друг друга. Просто со
временем жизнь вошла в свою колею, вернулись прежние дела и заботы, они с женой
ссорились и мирились, правда, гораздо реже, чем раньше. Но в этом не было их
заслуги. Просто виделись не так часто.
Свадебное путешествие они провели довольно странно,
как бы приглядываясь друг к другу, словно знакомы были не много лет, а
сравнительно недавно. Да и закончился "отпуск" быстро, через пять
дней. Отдыхать было некогда и пришлось вернуться к делам. Если честно, Говоров
этому только обрадовался. Хоть и пообещал быть примерным мужем, но выполнять
своё обещание, особенно в первые дни, было непросто. Илья учился быть мужем.
Отныне со Светой быть не просто рядом, не только телом и головой, но и душой. А
это было сложно. В мыслях он постоянно возвращался в Москву. Не к Ксении, нет.
Он боялся думать о ней, словно даже своими мыслями, находясь за тысячи
километров от неё, мог ей чем-то помешать или навредить. Сазонова права: Ксения
сильная, она со всем справится и без него. Она решила вычеркнуть его из своей
жизни, не дождавшись от него решительных действий, и теперь он не в праве был
ей мешать. Он старался думать о ней, как о прошлом, которое уже не вернётся.
Илья уважал принятое ею решение.
