Всё настолько до невероятности хорошо, что кровь в венах
бурлит.
Решил позвонить Денису, предупредить, что, скорее всего,
сегодня в офисе не появится, даже телефон в руку взял, но мысли неожиданно
скакнули совсем в другом направлении, и о звонке он позабыл. Вместо того, чтобы
набрать номер, принялся вспоминать вчерашний вечер. Как Ксения ушла с кухни,
оставив его одного, приходить в себя после несвойственных ему откровений и
признаний. Он тогда с трудом поднялся с колен, пересел на табуретку у окна и
сидел долго, как ему показалось, целую вечность. Слышал тихие Ксюшины шаги в
комнате, она что-то делала, открывались и закрывались дверцы шкафов, а затем
всё стихло. Илья чутко прислушивался, пытался уловить хоть какой-нибудь звук, шорох,
но было тихо.
И посмеялся над собой. Его ждёт женщина, которой он
несколько минут назад признался в любви, честно, как никогда раньше, и она его
не прогнала, не посмеялась, не вспомнила ни одной обиды, а он сидит здесь и
отчаянно трусит. Боится, что придёт к ней, а она вдруг опомнится, и всё
закончится. Что даже надежды не останется...
Но она его не выгнала. Когда он вошёл в комнату, она уже
лежала в постели, на застеленном диване, закутавшись в одеяло, словно жутко
замёрзла. А свет не выключила. Его ждала.
Говоров посоветовал себе успокоиться и присмирить
рвущиеся на волю эмоции. Осторожно заглянул в Ванькину комнату, потом дверь
плотно прикрыл.
Ксения, кажется, не дышала. Лежала, свернувшись
калачиком, уткнувшись носом в подушку. Илья разделся, не спуская с неё глаз,
потом выключил свет и наконец, лёг в постель. Залез под одеяло, положил голову
на подушку и на несколько секунд замер в не совсем удобной позе. Постарался
уловить Ксюшино дыхание.
На тумбочке, совсем рядом громко тикал будильник. Илью
это звук отчего-то раздражал, он даже голову повернул и посмотрел на часы в
темноте. Потом принял более удобную позу и заложил руку за голову. Покосился на
Ксению, но тронуть её не решился. Вскоре затосковал, понимая, что ведёт себя
неправильно. Не так всё. А пока пытался принять правильное решение, она сама к
нему повернулась и молча прижалась. Говоров улыбнулся в темноте и обнял её
двумя руками, поцеловал в лоб.
Она отчётливо всхлипнула, шмыгнула носом и больно
вцепилась в его руку. Заревела, кусая губы. Илья подтянул её повыше и поцеловал
в кончик носа, потом в щёку. Почувствовал солоноватый привкус и принялся
пальцем аккуратно её слёзы вытирать.
- Не плачь, - шёпотом попросил он.
Ксения обняла его за шею и согласно кивнула. И снова
всхлипнула.
Он провёл рукой по её коротким волосам, потом большим
пальцем по её щеке вниз к подбородку.
- Я тебя люблю.
По её щекам вновь покатились слёзы. Илья опустил голову
и провёл губами по Ксюшиной шее, спустил с плеча широкую бретельку ночной
рубашки, ладонь заскользила вниз по руке, а потом накрыла грудь. Дотронулся, и
его словно калёным железом насквозь прожгло. Дыхание стало лихорадочным, руки
нетерпеливыми, а когда услышал прерывистый вздох, вырвавшийся у Ксении, чуть в
голос не застонал. Она сползла на подушках вниз, и Илья навис над ней,
продолжая ласкать её. Потянулся к губам, чувствуя, как она цепляется за него
руками и ногами.
- Я так скучала по тебе... каждый день скучала...
Её ночная рубашка ему мешала. Илья дёрнул сначала
бретельки вниз, потом подол наверх, но мягкая ткань никак не хотела поддаваться
на его уловки. А терпение иссякало.
Пальчики Ксении знающе пробежались по его позвоночнику,
и Говоров с лёгким стоном выгнулся и взволнованно задышал. Ксения прикоснулась
пальцем к его губам.
- Я тебя люблю, - шепнула она и прижалась щекой к его
плечу.
На мгновение все плотские мысли его оставили. Зато стало
легко, но бросило в жар. Закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.
- Я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом.
А она вдруг рассмеялась.
- Я и так не жалею.
Он открыл глаза и улыбнулся. Потёрся носом о её нос.
- Ты меня прощаешь?
- Прекрати, Илюш... Это было наше решение, и оно было
правильным.
Илья покачал головой, хотел возразить, но Ксения
приподнялась и поцеловала его в губы.
- Ты прекратишь со мной спорить или нет?
Он тихо рассмеялся.
- Прекращаю.
Она крепко обняла его за шею, ему даже больно стало.
Прижалась всем телом, а Илья нетерпеливо дёрнул её ночнушку наверх. Поцеловал,
чувствуя, как изнутри поднимается совсем другой жар, который затмевает
рассудок, и замер, когда из детской послышался хныкающий голос.
- Мама, я не могу спать, он мне мешает!
Оторвались друг от друга. Ксения пару секунд переводила
дыхание, а потом завозилась, выбираясь из-под Ильи. Он откатился в сторону и
сел на постели, наблюдая, как Ксения встаёт и торопливо натягивает на плечи
бретельки рубашки.
- Мама!
- Иду, милый. Кто тебе мешает? - спросила она, входя в
Ванькину комнату.
- Пластарь. Он тянет.
- Пластырь мешает? Давай я посмотрю.
В детской зажёгся свет, а Илья лёг и прикрылся одеялом.
- Давай его снимем на ночь, - услышал он Ксюшин голос.
- А папа где?
- В комнате.
- Спит?
- Да... Вот так. Так лучше? Не три рукой.
- Лбу холодно.
Ксения рассмеялась.
- Сейчас пройдёт. Ложись.
Через минуту щёлкнул выключатель, и снова стало темно.
- Мама, дверь не закрывай! Я боюсь.
- Хорошо, не буду.
Она вернулась в постель и тут же приложила палец к губам
Ильи. Зашептала ему на ухо:
- Молчи. Голос твой услышит, вообще не уснёт.
Говоров кивнул и обхватил её палец губами.
- А папа точно спит? - проявил бдительность Ванька.
Ксения почувствовала, как губы Ильи раздвинулись в
улыбке.
- Спит, Ваня, спит. И ты спи. Чтобы я больше ни одного
слова от тебя не слышала.
Ребёнок горестно вздохнул, повозился, чему
свидетельствовало поскрипывание его кровати, и затих.
Ксения с Ильёй несколько минут лежали, боясь
пошевелиться, потом Говоров приподнялся и укрыл Ксюшу одеялом. Поцеловал в лоб,
как маленькую.
- И ты спи.
Она тоже поёрзала, устраиваясь поудобнее, пристроила
голову на его плече, а руку на его груди. Говоров накрыл её ладошку своей и
закрыл глаза. Правда, уснуть быстро не надеялся, слишком возбуждён и
взбудоражен был. Но уснул на удивление быстро. И на редкость сладко.
