Её руки замерли, отвернулась к окну, прислушиваясь к
биению сердца, оно стало просто сумасшедшим. Наконец размотала Димкин шарф и
вернула ему, надеясь, что руки трясутся не слишком заметно.
- Почему нет?
Неловкость была обоюдной. Ксения видела, что Дима
пытливо вглядывается в её лицо, что-то старается рассмотреть, понять... Затем
кивнул.
Куприянов на самом деле жил недалеко. По крайней
мере, Ксении так показалось, потому что они приехали прежде, чем она успела
хоть немного успокоиться. А из-за своего волнения не могла даже проявлять
вполне понятные эмоции, как например, банальное любопытство. Дима показывал ей
квартиру, хвалился большой картиной на стене, фыркал на модерновый диван, желая
Ксению рассмешить и тем самым помочь ей справиться со смущением, а ей с трудом
удавалось удерживать на лице улыбку.
Куприянов кормил её сыром, крекерами и шоколадными
конфетами. Причем был заметно сконфужен тем, что в его доме оказался столь
скудный выбор съестного. В шкафчике Ксения заприметила пару пакетов чипсов, но
Дима шкаф быстро закрыл, видимо, в его представлении это было ещё более
непрезентабельно. Зато была бутылка хорошего вина, тихая музыка... а в соседней
комнате не спал ребёнок.
Ксения продолжала улыбаться, но глаза старательно
отводила, уж слишком пристально и красноречиво Дима на неё смотрел. Пару раз
она бросала взгляд на часы, но толку от этого не было. Не хватило бы у неё
смелости заявить, что ей домой пора. Она прекрасно знала, что последует за её
визитом в гости к Куприянову, когда согласилась на его приглашение. И он знал.
А теперь делать вид, что она не понимает или не понимала...
Пока всё это обдумывала, Дима как-то незаметно
придвинулся ближе к ней, погладил по щеке и вот она уже отвечает на его
поцелуй, а в ушах, как гром, тиканье напольных часов. Одна секунда, две...
пять... тринадцать...
Куприянов пересадил её на свои колени, а рука
пробралась под Ксюшину кофту. Сначала осторожно, расстегнул одну пуговицу, пальцем
погладил кожу, помедлил, почувствовал, как Ксения напряглась, но руку его не
оттолкнула, и тогда его рука уже смело устремилась вперёд.
Ксения крепко зажмурилась, откинула голову чуть
назад, позволяя Куприянову ласкать губами её шею. А сама прислушивалась к своим
ощущениям от его прикосновений. Горячая ладонь гладила её живот, затем
поднялась выше и осторожно погладила кожу под самым кружевом бюстгальтера.
Его прикосновения были приятны. И на этом, именно на
этом нужно было сосредоточиться. На приятном, на удовольствии, на том, что
скоро будет ещё лучше... Нужно только закрыть глаза и не думать больше ни о
чём, кроме собственного удовольствия. Как раньше. Когда глаза закрываешь, и на
тебя накатывает волна, качает тебя, уносит всё дальше... а ты только цепляешься
за любимого мужчину, и он твоя единственная надежда не утонуть в этом омуте.
Дима тяжело дышал, сжимал её всё сильнее,
нетерпеливее. Расстегнул блузку и прижался губами к её груди, стянув с плеча
кружевную бретельку. Ксения уткнулась носом в его плечо, вдыхала его запах, и
глаз не открывала. Старательно отгоняла от себя реальность. Пальцы запутались в
его волосах, Дима что-то прошептал, она не поняла, да и не вслушивалась, но он
вдруг отстранился. Немного отодвинулся от неё и посмотрел в лицо. Глаза
пришлось открыть.
Куприянов улыбнулся странной пьяноватой улыбкой,
положил ладони на Ксюшину шею и погладил, провёл по плечам, а потом вдруг легко
поднялся на ноги и потянул Ксению за руку.
- Пойдём в спальню... пол в гостиной - это не для
тебя.
Она поднялась, нервно сглотнула, но пошла за ним.
Он был нежным, прикасался очень ласково и осторожно,
и Ксения очень старалась "быть с ним". И телом, и душой, отвечала на
жаркие поцелуи, обнимала, гнала от себя все мысли. Чувствовала опытные и смелые
прикосновения, закусывала губы и даже радовалась, когда вырывался стон...
словно это было доказательством того, что всё правильно... и не так уж плохо.
Вот только в какой-то момент вместо стона вышел всхлип...
- Ксюш, что?
Голос был испуганный, обеспокоенный, взгляд мутный и
обескураженный. А она смотрела в потолок и кусала губы. Было больно, и ей даже
почудился привкус крови.
Куприянов смотрел на неё непонимающе, растерянно
моргал, потом отодвинулся и сел.
- Ксюша...
Она тоже села и прикрылась рукой. В первую секунду не
знала, куда деть глаза от стыда, а потом спустила ноги с постели и поспешно
встала. Быстро вытерла слёзы.
- Прости... я... - хриплый шёпот, а после голос и
вовсе сорвался. - Прости... это я виновата.
Он сокрушённо выдохнул.
- Ксюша...
Она суетливо собирала свою одежду, прижала её к себе
и, не в силах поднять на Диму глаза, выскочила из комнаты. Куприянов не сразу
пошёл за ней, за что Ксения была ему очень благодарна. Она поспешно одевалась в
гостиной, трясущиеся руки не слушались, а сама мысленно кричала от
разочарования.
Она ошиблась.
Ошиблась!
- Ксюш, не уходи.
Дима вышел из спальни, когда она была уже в прихожей.
- Не убегай, это неправильно.
Она сунула одну руку в рукав пальто и так замерла,
устало привалилась к стене. Печально посмотрела на него.
- Прости меня, Дим... Я не думала... что так выйдет.
То есть, не выйдет...
- Вот и не уходи. Ничего страшного не случилось.
Бывает. Не убегай.
Ксения медленно, словно без сил, сунула другую руку в
рукав и покачала головой.
- Мне нужно, извини... Я не могу остаться.
Он сверлил её взглядом, потом обречённо кивнул.
- Хорошо, иди. Я вызову тебе такси.
Ксению шатало из стороны в сторону, пришлось
согласиться.
- Я подожду внизу.
- Ты преувеличиваешь проблему.
- Завтра, Дима... Всё завтра.
До дома она добралась почти в беспамятстве. И
радовалась, что сейчас она войдёт в свою квартирку, и ей не нужно будет никому
улыбаться, никого успокаивать... просто говорить с кем-то. На автомате разобрала
диван, долго взбивала подушки и расправляла простынь. В голове звенящая
пустота. Ни одной мысли - ни о случившемся, ни о собственной тоске и боли.
Легла, укрылась с головой одеялом, и пару минут лежала и тряслась крупной
дрожью от холода. Потом вытерла губы тыльной стороной ладони.
И зарыдала.
Илья сел за свой стол и с нежностью провёл ладонями
по гладкой столешнице. А Денис фыркнул, наблюдая за другом.
- Многоуважаемый... стол! Илья, ты соскучился?
- Смейся, смейся, - беззлобно проворчал Говоров. - Я
люблю свой стол, я его сам выбирал... Что в этом такого?
