— Ты должен мне сказать, почему я — единственный человек, который может разгадать тайну убийства Кэйго, — сказал Ник. — Ведь я не имею ни малейшего понятия, кто это сделал и почему убийца должен быть известен мне.
— «Кто — еще до сражения — побеждает предварительным расчетом, у того шансов много»,
[102]
— изрек дон, и на этот раз никаких игр с установлением источника не последовало.
Ник покачал головой. Он хотел сказать Нухаеву, что всегда ненавидел людей, которые говорят загадками (это была одна из причин, почему он не стал христианином), но он подавил в себе это желание. Он устал, и все тело у него болело.
— Хироси Накамура, нанимая тебя, знал, что ты, возможно, сумеешь раскрыть это убийство, которое оказалось не по зубам ни американским агентствам, ни японским, ни его собственным людям, — сказал старый дон. — Почему так, Ник Боттом?
Ник задумался — всего на секунду.
— Это, видимо, как-то связано со мной, — ответил он. — С моим прошлым, я хочу сказать. Может быть, я что-то знаю. С чем-то сталкивался, будучи копом… с чем-то таким.
— Да. Это как-то связано с тобой. Но не обязательно с тем, что ты узнал, будучи детективом, Ник Боттом.
Дон некоторое время назад вытащил из ящика стола предмет, похожий на крышечку от майонезной банки, и теперь стряхивал туда пепел. Крышечка была почти полна.
«Настоящую пепельницу я мог бы использовать как оружие», — пришла Нику в голову глупая мысль.
— Значит, с моим прошлым, — сказал Ник и покачал головой. — Бессмыслица.
— С тем, кого ты подозреваешь в причастности к убийству, — подсказал Нухаев.
— Да.
— И кого же?
— Убийцы связаны с одним из японских… как их? Даймё. Другие японские феодалы-промышленники, каждый из которых хочет быть сёгуном.
— Тебе известны ведущие кланы внутри кэйрэцу? — спросил Нухаев.
— Да. Я знаю их названия.
Ник знал названия и до того, как Сато перечислил их по пути в Санта-Фе. Зачем Сато сделал это? Что замышлял этот сукин сын?
— Вот семь семейств даймё и кланов кэйрэцу, заправляющие всем в нынешней Японии: кэйрэцу Мунэтака, Морикунэ, Омура, Тоёда, Ёрицуго, Ямасита и Ёсияке, — сказал Ник.
— Нет, — жестко отрезал Нухаев, без шутливости или напускного дружелюбия.
— Нет? — переспросил Ник.
Это были общеизвестные сведения. Так обстояло дело даже в те времена, когда он занимался расследованием убийств и весь его отдел искал убийцу Кэйго Накамуры. Возможно, Сато и солгал ему, но…
— Кэйрэцу превратились в дзайбацу, — пояснил дон. — Это уже не связанные друг с другом, принадлежащие кланам промышленные конгломераты, как кэйрэцу в конце двадцатого века. Это снова дзайбацу — принадлежащие кланам, спаянные воедино конгломераты, которые помогают одержать победу в войне и руководят правительством, как в первой японской империи сто лет назад. И есть восемь ведущих даймё во главе кланов дзайбацу, вот они и руководят Японией. Не семь, Ник Боттом, а восемь. Восемь влиятельных людей, которые хотят стать сёгуном.
— Накамура, — сказал Ник, называя восьмого супердаймё. Что, дон умника из себя строит или эта поправка имеет какой-то смысл?
— И денверская полиция, и ФБР полагали, что убийство Кэйго Накамуры связано не с местными подозреваемыми, ничтожествами, которых я допрашивал, а с политикой и соперничеством группировок внутри Японии, — продолжил он. — Мы просто слишком мало знали об этой политике и об этом смертельном соперничестве, а потому не могли сделать достоверных выводов. Беседы с мистером Накамурой и другими нисколько не помогли. Эти кэйрэцу… или, как ты говоришь, опять дзайбацу… в современной Японии фактически стоят выше закона. Или, вернее сказать, в современной феодальной Японии, так что японская полиция тоже ничем не помогла.
Дон Кож-Ахмед Нухаев снова улыбнулся своей зубастой и, в общем-то, невеселой улыбкой и стряхнул пепел в крышку от майонезной баночки.
— Ты даже не знаешь, кто такой Хидэки Сато, Ник Боттом?
— Глава службы безопасности мистера Накамуры, — сказал Ник, готовый подыгрывать ему, лишь бы выудить побольше информации из этого себялюбца.
Нухаев тихонько рассмеялся.
— Он профессиональный убийца и глава собственного семейства даймё — одного из сорока главных семейств даймё в сегодняшней Японии. Возможно, он тоже стремится стать сёгуном. Ты слышал о Тайся-но Си?
— Нет, — ответил Ник.
— Это означает «Полковник Смерть». Помнишь Сун-Цзинь?
— Что-то не очень. Постой… китайская актриса, которая лет восемь назад стала полевым командиром?
— Да. — Нухаев глубоко затянулся своей укоротившейся сигарой. — Сун — это ее фамилия — была последней и самой реальной надеждой Китая на воссоединение. Когда она ушла из кино, у нее было более шести миллионов фанатичных поклонников и четыреста — пятьсот миллионов китайцев, которые поддерживали ее. А еще около шестисот телохранителей, из них человек шестьдесят — лучшие профессионалы Китая.
— И она погибла в… не помню, когда. Несчастный случай на воде.
На сей раз улыбка Нухаева казалась искренней.
— Она умерла, когда Тайся-но Си — ты знаешь его под именем Сато — отправился в Китай и убил ее. По приказу Накамуры или нет, мы не знаем.
— Полковник Смерть, — повторил Ник, растягивая слоги. — Отдает дешевкой. Но если ты хочешь сказать, что Сато действует без разрешения Накамуры и не под его руководством, то мне трудно в это поверить.
Нухаев неторопливо кивнул.
— И все же, Ник Боттом, ты должен быть польщен тем, что один из самых эффективных убийц в мире был приписан к тебе на время твоего… гммм… расследования. На твоем месте я бы отнесся к этому факту со всей серьезностью и задумался о возможных последствиях.
— Как скажешь, — сказал Ник. Его начал утомлять этот говнюк с его манией величия. — Ты скажешь мне что-нибудь полезное об убийстве Кэйго Накамуры?
Нухаев натянуто улыбнулся.
— Я только что сделал это, Ник Боттом. «Если не знаешь ни себя, ни противника, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение».
[103]
«Опять этот сраный Сунь-Цзы», — подумал Ник.
Он начинал понимать, что именно дон Кож-Ахмед Нухаев ведет себя, как второразрядный негодяй из фильмов про Бонда. Те всегда пытались заговорить героя до смерти, вместо того чтобы нажать на спусковой крючок, когда представлялся случай.
— Ты можешь привести вопросы Кэйго, которые показались тебе необычными? — сменил тему Ник. — Странными? Неестественными?
Дон Нухаев улыбнулся.
