– Ты помогла мне, теперь я пытаюсь помочь тебе.
– Чересчур стараешься.
Он собрался что-то ответить, но тут в палате возникли мои
мама и папа, и Славке пришлось удалиться. Мама так на него взглянула, что дверь
он закрыл с большой поспешностью. Я-то надеялась, что Агатка все уже рассказала
родителям, но, судя по папиному поведению, он пребывал в неведении.
– Что случилось, дочка? – заботливо спросил он и
сжал мою руку. Мне захотелось провалиться сквозь землю вместе с кроватью.
– Кто этот тип? – кивнув на дверь, строго спросила
мама.
– Сосед.
– Сосед? И чего он сидит здесь с видом побитой собаки?
Ты тут, случайно, не благодаря ему оказалась?
– Августа, – нахмурился папа.
– Моя дочь лежит с сотрясением мозга, а ее сестра
что-то мямлит про несчастный случай. Ты подцепила очередного прохвоста, и он
распускает руки?
– Августа…
– Не смей врать матери и немедленно все выкладывай.
Я заревела от жалости к маме. Она еще не знает, что ей
предстоит услышать, а я знала это очень хорошо. Желание провалиться сквозь
землю только увеличилось.
– Я этого подлеца в тюрьме сгною, – топнула ногой
мама и поспешила заключить меня в объятия. – Бедная моя девочка.
«Бедная девочка» собралась с силами и выдала свою историю.
Мама побледнела, глаза ее приобрели страдальческое выражение. Папа сурово
хмурился.
– Н-да, – только и смог произнести он.
– Это происки твоих врагов, – взвилась
мама. – Все нарочно подстроено.
– Прекрати, – рявкнул папа, мама от неожиданности
вздрогнула и вроде бы язык проглотила. – Озерова вчера нашли
убитым, – сказал отец. – Ты об этом знала? – Я отрицательно
покачала головой. Ложь молчаливая все равно ложь, но лгать так намного
легче. – Если выяснится, что его убили в доме, а не в машине… – Папа
вздохнул и закончил совершенно неожиданно: – Это чудо, что ты осталась жива.
– О, господи, – пролепетала мама, забыв в тот
момент и о возможном скандале, и об отцовском уходе на пенсию, становившимся
весьма вероятным.
– Сейчас главное твое здоровье, – похлопав меня по
руке, сказал папа и добавил: – Я люблю тебя.
Только они ушли, как тут же появился Славка.
– Это твой отец? – почему-то шепотом спросил он.
– Ага. Говорят, я на него похожа.
– Это ведь… это ведь Завьялов?
– У него фамилия на физиономии написана? Скажи мне, мой
таинственный друг, кто ты?
– Ты же видела паспорт. Я – Смирнов Вячеслав
Александрович, – серьезно ответил он.
– Смирнов, и все?
– В другое время я бы с удовольствием рассказал тебе
свою биографию, но сейчас у меня не о том голова болит.
– Теперь голова болит у моего папы, так что своей
можешь дать отдых.
– Знаешь, ты очень нахальная девица. Уверена, что отец
тебя отмажет? – разозлился он.
– А ты не уверен? Катись из моей квартиры и моей жизни.
В ней и без тебя полно придурков.
Он так сцепил челюсти, что запросто мог сломать зуб, и даже
не один. Вышел из палаты и хлопнул дверью, забыв, что мы в больнице. А я
вздохнула с облегчением и стала ждать появления следователя. Но он не явился ни
в тот день, ни на следующий. Папа с мамой заходили, но на мой вопрос неизменно
отвечали: сейчас главное – мое здоровье. Я лежала, ухмылялась и думала о своем
здоровье. О Стасе, конечно, тоже.
В среду утром сразу после обхода в палате появился Славка.
Молча прошел и устроился на стуле, отвернувшись к окну. Можно было
поинтересоваться, что он здесь забыл, но я предпочла его не замечать. Я лежала,
прикидывая, на сколько хватит его терпения, а он молчал, должно быть испытывая
мое. Кто бы из нас вышел победителем, сказать затрудняюсь, потому что в дверь
постучали, а вслед за этим в палату робко заглянула девушка. Длинные светлые
волосы, очаровательный носик и голубые глаза с длинными ресницами. Настя Озерова.
Она вошла и, прикрыв дверь, привалилась к ней спиной, вздохнула. И только после
этого заметила Славку. Его присутствие почему-то ее напугало.
– Вы из милиции? – неуверенно обратилась она к
нему.
– А вы кто? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нам надо поговорить, – повернувшись ко мне,
произнесла она.
– У Ефимии Константиновны сотрясение мозга, ей нужен
покой, – отрезал он.
– Мне никто ничего не говорит. – Настя вдруг
заплакала, размазывая слезы ладошкой. – Мой отец погиб. Вы знаете?
– Теперь да, – ответила я. – Вряд ли вам
пришла охота так шутить.
Девушка вздохнула в который раз, достала бумажный носовой
платок из пачки и стала комкать его в руке.
– Почему вы в больнице? – спросила она тихо.
– Потому что у меня сотрясение мозга.
Настя поискала глазами место, где могла бы сесть. Такового
не нашлось. Славка с большой неохотой уступил ей стул.
– Когда я узнала об отце, – устроившись возле
окна, начала Настя, – я подумала, что должна сообщить вам. Скорее всего в
ежедневнике отца был ваш номер, но я была в таком состоянии… Проще было
обратиться к его другу. И он дал мне номер телефона Карасевой Надежды Петровны.
Она сразу же приехала. Ей лет сорок, она работает в его фирме и совсем не
красавица. Они вместе уже несколько лет, с тех самых пор, как умерла
мама. – Настя замолчала, слезы на ее щеках высохли, остались разводы от
туши. – Зачем отцу понадобилось врать? – глядя на меня своими
небесно-голубыми глазами, спросила она.
– Разве у него не могло быть еще подруги? – пожала
я плечами.
– О которой никто ничего не знает? Я говорила с
начальником охраны отцовской фирмы. Он сказал, что в пятницу отец отправлял
двоих сотрудников за какой-то девушкой. Я узнала адрес и поехала к вам. Но дома
вас не оказалось.
– Вы об этом следователю рассказали? – спросила я.
– Нет, – покачала она головой.
– Почему?
– Сначала мне нужно было поговорить с вами. Я хочу
знать… почему он это сделал?
– Ваш отец?
– Да. Вчера я опять была у вас, а сегодня решила
обзвонить все больницы. Если вас нет дома, а мой отец погиб, это логично,
верно?
