— Может быть, — согласилась я. — Вы ведь
раньше спортом занимались?
— Было дело…
— Мы вместе в спортивном лагере были, в «Дружбе».
— Да ну?
— Ага. Вы в десятом классе учились, а я в пятом.
— А… а… Давно это было.
Я кивнула, таким образом выражая свое согласие, при этом
судорожно пыталась вспомнить из литературных источников приличествующие случаю
какие-нибудь особенные слова, но точно нарочно в голове билась только одна
фраза: «Что вы интуриста волнуете?» Я посоветовала себе на досуге почитать
какой-нибудь любовный роман, но, так как сейчас такового под рукой не
оказалось, решила обходиться своим умом.
— А я вас сразу узнала, — едва заметно вздохнув,
начала я, улыбнулась с нежностью и грустью и потупила глазки.
— Да?
— Ага. Вы, конечно, тогда в лагере на меня внимания не
обращали, а я вас хорошо запомнила.
— Влюбилась, что ли?
— Влюбилась, — покаялась я и улыбнулась еще
застенчивее.
— В меня тогда все влюблялись, — кивнул Николай и
вдруг нахмурился, должно быть, вспомнив «жемчужную». — Значит, спортом
занималась? Художественной гимнастикой?
— Как вы догадались?
— А чем еще можно заниматься с твоей внешностью? Кстати,
выглядишь класс. А я как забросил спорт… — В этом месте Турок уставился на свое
объемистое брюхо, поморщился и перевел взгляд на мою физиономию. Я попыталась
бессловесно выразить свое восхищение его внешностью, в том числе и брюхом, и
опять вздохнула. — А у тебя как со спортом? — спросил он.
— На тренерской.
— Платят копейки?
— Мне хватает.
— А где трудишься?
— В спортшколе, — помедлив немного и не рискнув
соврать, ответила я.
— Стоп, — выпучил глаза Турок, точно сел на гвоздь
или подавился. — Дарья Агафонова? Это ты маньяка поймала? — Я
скривилась, едва не рухнув со стула. — Господи, как же я тебя сразу не
узнал, — развеселился Турок. — Ты ж в институте с моим дружком
гуляла, с Пашкой Завьяловым, он все уши мне прожужжал, влюбился как… В общем,
влюбился.
— И не гуляла я с ним вовсе, — обиделась я. —
Так, пару раз на дискотеку сходили…
Пашка Завьялов не давал мне покоя три года кряду, потом его,
к моему величайшему удовлетворению, из института отчислили, а потом и вовсе
посадили.
— Он скоро выйдет, — сообщил Турок, точно сделал
мне подарок, а я вторично скривилась: вот уж радость так радость… тьфу,
пропасть, только Пашки мне и не хватает. — Слушай, давай выпьем по такому
поводу? — обрадовался Турок.
— По какому? — насторожилась я.
— Ну, за встречу… есть что вспомнить, и вообще…
— Давайте, — подумав, кивнула я, хотя пить с
Турком вовсе не входило в мои планы, однако дружбу надо укреплять, а лучше
всего она укрепляется при помощи бутылки. Я сунулась в холодильник, извлекла
бутылку водки, оставшуюся после проводов хозяев квартиры в Германию, и собрала
кое-какую закуску.
— Давай, — поднимая первую стопку, сказал
Турок. — За спорт. И за нас.
* * *
— За нас, — кивнула я и выпила. От водки меня
всегда с души воротило, но если я сама себе дала задание подружиться с Турком,
надо было его выполнять, и нечего нос воротить.
— Ты чего мне «выкаешъ»? — удивился Турок, когда я
гостеприимно предложила: «Вы закусывайте, пожалуйста, закусывайте». — Свои
ведь люди…
— Да я так, по привычке, в школе все друг
другана"вы"…
— Так это в школе…
Бутылку Турок угомонил за полчаса и сходил в свою квартиру
за второй, она тоже не замедлила скончаться, и мы отправились к Турку за
третьей, он осел в кресле и заявил:
— Пошарь чего-нибудь на кухне…
Я пошарила, и мы устроились в его гостиной, я решила, что
переход в мою квартиру Турок может не выдержать, но дала маху насчет его
возможностей, К двенадцати, вспомнив всех общих знакомых, школьные годы,
спортлагерь и моего проклятущего маньяка, Турок подхватил телефонную трубку и
принялся названивать.
— Сашок, — орал он так, точно не надеялся на
телефонный кабель, а только на свою луженую глотку, — ты Дарью Агафонову
помнишь?! Гимнастикой занималась? Она еще маньяка поймала? Короче, так: бери
тачку, кати ко мне, мы тут молодость вспоминаем.
Ближе к часу ночи стали прибывать люди, а я кинулась в кухню
с намерением приготовить закуску. Это было последнее отчетливое воспоминание о
той вечеринке. К чести спортсменов нашего города, далеко не все явились на зов
Турка. Многие советовали ему проспаться, кое-кто намекал на семью и позднее
время, а некоторые, просто обозвав придурком, вешали трубку. Зато когда в
квартире появились первые гости, я была потрясена: как много среди них знакомых
лиц. Мы опять вспоминали школу, лагерь, пили за спорт, самих себя, всех вместе
и каждого в отдельности, потом поехали куда-то, забравшись вдесятером в одну
машину, купались под луной, пили на брудершафт, были остановлены бдительным
милицейским патрулем и пили с ним опять-таки за российский спорт, сборную по
футболу и День милиции. В общем, ночка выдалась на редкость богатой событиями,
я наябедничала на соседа снизу и на его дурацкую стену. Турок, склонив голову
мне на грудь, поведал о своей последней попытке жениться, о самой попытке,
впрочем, я мало что узнала, зато определение невесты, данное Турком, прочно
осело в моем мозгу: «Ведь дура, ну форменная дура», — твердил он и только
что не плакал. Кончился весь этот пьяный бред совершенно неожиданно:
— Выпьем, Дарья, — сказал Турок, я выпила и
отключилась.
Пробуждение было не из приятных — я разлепила глаза и
попробовала их на чем-нибудь сфокусировать: безрезультатно. Потолок надо мной
плавно покачивался, а люстры кружились в каком-то совершенно ненормальном
количестве. Ко всему прочему, рядом кто-то громко стонал. Я застонала в ответ,
таким образом пытаясь выразить свое сочувствие, а также намекнуть, что ждать от
меня помощи довольно глупо.
— Дарья, — по голосу я сообразила, что это
Турок, — принеси минералки, в холодильнике.
— Я не могу, — ответила я.
— Попробуй…
— Нечего пробовать, не могу, и все.
— У тебя же сила воли…
