Свет в моих окнах не горел, и это меня здорово напугало.
Родионов тоже начал проявлять беспокойство. Впрочем, может, по обыкновению
симулировал.
— Пожалуй, мне стоит войти в квартиру вместе с
вами, — сказал он. Я подумала и кивнула. В квартиру он вошел первым,
включил в прихожей свет и осмотрелся. Я, пройдя почему-то на цыпочках,
заглянула в маленькую комнату и увидела Сеньку — он крепко спал с наушниками на
голове. Я вздохнула с облегчением, но тут же нахмурилась и включила свет.
Сенька поднял голову, стянул наушники и спросил:
— Ты чего так долго?
— Дела, — туманно ответила я. Сенька увидел
появившегося за моей спиной Родионова и пробормотал:
— Здрасьте.
— А где Чугунок с Кузей? — насторожилась я.
— Васька домой ушел и Кузю с собой увел. Говорит, Кузе
в конуре скучно, а у них дома такое веселье, что в самый раз для большой
собаки.
— Дурак твой Васька, — заметила я, нисколечко
Сенькиному объяснению не веря. В гневе я слишком резко повернулась и уперлась
носом в плечо Родионова. — Ой, — сказала я и покраснела.
— Может, чаю? — предложил он.
— Пожалуй, если вам не трудно, — ответила я и
почувствовала себя законченной дурой, нет, с этим надо что-то делать. —
Идемте в кухню.
Мы выпили чаю с остатками принесенного Родионовым зефира,
припрятанными мною на черный день (чернее этого дня я ничего не могла
припомнить за последние два-три года). Александр Сергеевич смотрел туманно,
время от времени покашливал, но заговорить не решался. Мне тоже ничего умного
не приходило в голову, а глупостей я уже столько сказала, что лучше мне было
помолчать. Не знаю, сколько бы мы так просидели на моей кухне, но тут в окно
тихонько постучали. Родионов насторожился и зачем-то выключил свет, а я,
выглянув в окно, увидела Чугунка с верным Кузей, распахнула одну створку и
спросила:
— Чего тебе?
— Дарья, Упырь хочет встретиться. — Тут он заметил
Родионова, осекся и даже побледнел, затем развернулся на пятках и рванул через
двор.
— Стой! — заорала я и полезла в окно, Родионов
лихо перемахнул через подоконник и в три прыжка догнал мальчишку. Он не учел
только одного: Кузя с виду сама доброта, но постоять за своих друзей умеет. Пес
вцепился ему в штаны… в верхнюю их часть, ту, что ниже спины, Александр
Сергеевич сначала взвизгнул, а потом порадовал нас такой отборной бранью, что
его великий тезка, знаток русского языка, здорово бы удивился. Я ухватила Кузю
за ошейник и заорала:
— Сенька! — Племянник, высунувшись в окно, с
непониманием смотрел на то, что мы выделываем в свете фонаря, затем неловко
вывалился на асфальт, сказав: «3араза», и наконец-таки оттащил Кузю. Тот лаял,
брызгал слюной и никак не желал успокоиться. — Да что ж это такое? —
простонала я, заметив во всех окнах изумленные лица соседей. Затем перевела
взгляд на спортивные штаны, в которые был облачен Родионов, точнее, на то, что
от них осталось, и сказала в крайней досаде:
— Вы бы, Александр Сергеевич, прикрыли оголенные места,
люди смотрят. — Но Родионов меня не слушал, он крепко держал визжащего
Чугунка и на все прочие места ему было наплевать. — Отпустите
ребенка, — рявкнула я и попыталась прижать Ваську к груди, тот вцепился в
меня обеими руками и теперь визжал скорее из вредности, чем от испуга. —
Идемте в квартиру, — наконец высказала я здравую мысль, и мы пошли:
сначала я, затем Родионов, одной рукой державший за шиворот Ваську, а другой
вырванную часть штанов в тщетной надежде прикрепить ее на место, замыкали
шествие Сенька с Кузей. Кузя упорно не желал успокоиться, и его пришлось
запереть в ванной. Сенька из чувства солидарности закрылся с ним, надеясь, что
так он быстрее успокоится, а мы втроем устроились в кухне.
— Ты что творишь? — спросила я Чугунка, на всякий
случай запирая окно. — Что ты меня на весь двор позоришь?
— А чего он меня за шиворот?
— Нечего удирать было! — рявкнула я и без перехода
спросила:
— Где Упырь?
— При нем говорить не буду, — хмуро заявил
Чугунок, косясь на Аяександра Сергеевича. Родионов кашлянул, выдержал паузу и
заговорил:
— Сегодня Дарью Сергеевну едва не сбила машина. —
Чугунок поднял плечи и испуганно посмотрел мне в глаза, а он продолжил:
— Думаю, — нет, уверен, — ее хотели убить.
Спросишь почему? Потому что она видела человека, задушившего Зюзю. Это очень
плохой человек, и, пока он гуляет на свободе, Дарья Сергеевна в опасности.
— Вы мент, а Упырь сказал, с ментами говорить не будет,
только с Дарьей. Дарье он верит, а вам нет. И ни в жизнь вы его не убедите, вот
что хошь делайте, уж я-то Упыря знаю. Для него мент все равно что…
— Может, ты заткнешься? — вздохнула я.
Васька шмыгнул носом и принялся разглядывать свои руки.
Длилось это минут десять, не меньше, мы терпеливо ждали, наконец мальчишка
отвлекся от созерцания своих немытых ладоней и жалобно позвал:
— Сенька.
Явился племянничек и сказал с порога:
— Говори.
— Упырь в спортшколе, в подвале.
— Как он туда попал? — ахнула я, но тут же
прикусила язык. Чугунок вздохнул:
— Велел передать: он ждет до четырех утра. И еще: будь
осторожна, проверь, не следит ли кто за тобой. Понимаешь?
— Конечно, что я, телик не смотрю? Ты как его нашел?
— Никак. Не я его, а он меня. Упырь здорово
перепугался, дружки его к родственникам укатили, а ему податься некуда: мать —
пьяница, и, пока ей втолкуешь что к чему, раз сто порешат…
— Из дома ни шагу, — заявила я, поднимаясь со
стула. Мальчишки переглянулись и обратили свой взор на Родионова.
— Ты куда? — вдруг спросил он меня.
— В школу, естественно.
— Еще чего. — Александр Сергеевич приободрился,
глаза его горели праведным гневом, лицо было полно решимости.
— Интересно, кто меня остановит? — на всякий
случай проявила я интерес.
— Дарья! — рявкнул он, но тут же сбавил обороты,
повернулся к Чугунку и зашипел:
— Ты сам с Упырем разговаривал?
— Не-а. Пацан подошел, из его дружков, и сказал:
передай Дарье, Упырь поговорить хочет. Ну и про подвал в спортшколе объяснил.
