Он держался как друг. Как будто он на ее стороне. Но он был одним из них. Она это знала. Другие тюремщики его слушались. Он велел им зажечь факелы на стенах, и они зажгли. Повиновались сразу, без колебаний. Он пользуется среди них влиянием. Так по-чему он оказался в камере?
Преодолевая слабость и тошноту, она слезла со скрипучего топчана и попыталась сделать пару шагов. Он заметил, как она напряжена.
— Все нормально?
— Тебе какое дело?
Она уставилась на него, как испуганный зверек.
— Я не хочу тебе зла.
Сердце у нее подпрыгнуло.
— Мои родители заплатили выкуп? Я возвращаюсь домой? — Забыв об осторожности, она подошла к его топчану. — Так, да? Поэтому меня вытащили из той проклятой каменной дыры. Поэтому ты со мной добр. Подготавливаешь меня к освобождению. Акклиматизируешь.
Гидеон, встав, поддержал ее:
— Нет, Кейтлин, не так. — Он оглянулся на железную решетку. — Насколько мне известно, от твоих родителей даже не требовали выкупа. Людям, похитившим тебя, не деньги нужны. Мне очень жаль.
Она не понимала. Если не денег, чего они хотят? Ее лицо снова стало испуганным.
— Тогда что происходит? Зачем это? — Она обвела рукой камеру.
— Сядь, я попробую объяснить.
Она присела, нервно, как котенок.
Гидеон почувствовал, что начинает заражаться ее паникой. То, что предстояло сказать, могло вызвать срыв. Но рассказать необходимо, она должна знать, чего ожидать. Должна понять, что идут последние часы ее жизни.
148
Взгляд Драко был прикован к зеркалу заднего вида, руки вцепились в верхнюю часть рулевой баранки. Пять миль назад он заметил что-то позади. Темное пятнышко вдали. Метрах в пятистах. Этого хватило. Дорога к Имберу всегда была пустынной. Всегда. Но не сегодня. Пятнышко не отставало.
— Ты видишь, что там позади? — обратился он к сидевшему рядом Муске. — Что за машина?
Широкоплечий мясник извернулся на сиденье, вгляделся. Не фургон и не грузовик.
— Слишком далеко, чтобы толком рассмотреть. Пожалуй, хетчбэк, «Фокус» или «Гольф», или что-то вроде.
— Не заметил, откуда он взялся?
Тот повернулся вперед:
— Понятия не имею. А что?
— Военные никому не позволяют здесь парковаться. Так откуда, черт возьми, он вынырнул и что здесь делает в такое время?
Муска нагнулся вперед, к увеличивавшему изображение боковому зеркальцу.
— Может, заблудились?
— Может. — Драко убрал ногу с педали газа и снизил скорость до тридцати. Еще один взгляд в зеркало. Кроваво-красное восходящее солнце и маленькая черная машинка. Она нагоняла. Он замедлил ход до двадцати пяти.
— Я сейчас заторможу и сверну, не включая указателя. Приготовься.
Муска сдвинул субкомпактный «глок 26» с ремня и пристроил на колени.
Драко ударил по тормозам. Машину вынесло на гравийную обочину.
Хетчбэк, сигналя, вильнул в сторону, но не остановился. Из открытого окна высунулся мясистый кулак водителя.
Драко и Муска помолчали. Оба не сводили глаз с кормовых огней, пока они не исчезли на пыльной до-роге.
— Гуляки, — предположил Муска. — Веселились всю ночь, а теперь спешат на работу.
Драко снова завел мотор. Предположение выглядело правдоподобно. Они могли ехать в Тилсхед или в Вест даун-Кэмп.
— Надеюсь, что так, — сказал он. — Как раз сегодня нам меньше всего нужен «хвост».
149
— Ты совсем сбрендил, — говорила Кейтлин, пятясь от Гидеона. — Культы с жертвоприношениями? Такого не бывает.
Она нервно зашагала по камере.
Гидеон оглянулся на дверь. Там Смотрители. Воланс и другие. Они ждут. Услышат.
— А что за место? — Она вскинула руки. — Это что за место? Камера смертников, что ли? Ты что, со своими чокнутыми дружками задумал отвезти меня куда-то и зажарить над огнем? — Ее разум не справлялся с запредельной иррациональностью услышанного.
Гидеон дал ей выпустить пар. Пусть походит, успокоится. Затем он завершил рассказ:
— Когда начнет смеркаться, тебя отсюда заберут. Вымоют и переоденут для церемонии, а потом отведут в Великий зал Святилища. Там Мастер проведет обряд, предшествующий жертвоприношению.
Она выпучила глаза. Он не в себе. Сумасшедший. Или нет?
Гидеон попытался успокоить ее:
— Это не связано с сексом, но болезненно. На твоем теле вырежут знаки святых. По надрезу на каждый трилит. Вдоль рук, ног и позвоночника. Потом раны омоют водой Святых и оставят тебя на пять часов.
— А потом?
— Носильщики отнесут тебя к реке. Погрузят в воды, которые преодолевали древние, возводя храмы, — этот и Стоунхендж.
При этих словах она вспомнила Джека. Их последнюю близость.
— В хендже проводится последний обряд. Приношение.
Она недоверчиво уставилась на него. Лексикон сумасшедшего дома. Приношения, жертвы. Носильщики, Святые.
— Как? — вырвалось у нее. — Как это будет?
— Быстро. Милосердно.
— Милосердно? Ничего себе!
Она опустила взгляд. Руки у нее дрожали. Все слишком безумно, чтобы поверить.
— Где Джек? Его… — Ей было трудно даже произнести его имя. — С ним тоже все это сделают?
— Нет. — Гидеон пытался говорить мягко. — Твой друг погиб. Несколько дней назад полиция нашла его тело. В фургоне.
У Кейтлин перехватило дыхание. Этого она и боялась. Она сотни раз думала об этом, запертая в той дыре, и все же это оказалось ударом.
Гидеон обнял ее и позволил выплакаться у себя на плече. Кейтлин дрожала всем телом.
Через ее плечо он увидел лицо за решеткой двери. Лицо своего отца.
150
К тому времени как Меган добралась до дома родителей, Сэмми успела проснуться и переворачивала все вверх дном. Косметика толстыми слоями покрывала ее лицо и мебель в спальне.
— Я прихорашиваюсь, мама! — Она гордо выпятила покрытые помадой губы.
— Давай-ка тебя отчистим.
Меган включила душ и попыталась ликвидировать часть безобразий.
Дочка забралась в шкафчик под раковиной и добыла собственную бутылочку шампуня.
— Я уже большая девочка, мама. Я сама могу мыться.
Меган улыбнулась. Дочка растет. Еще несколько месяцев — и в школу. А кажется, пяти минут не прошло, как она носила малышку на руках. Как быстро летит время.
