— Простите, я плохо соображаю. Осмотрите последствия пожара и оцените работу, я буду рад поручить ее вам.
Смитсен смерил его взглядом:
— Вы уверены? Мне не составит труда приехать еще раз.
— Нет, давайте сразу. — Гидеон вышел на улицу. — Я впущу вас с заднего хода. Хотите чайку? Я как раз поставил чайник.
— Отлично. Чай и две ложки сахара, пожалуйста.
Гидеон обошел дом. Присутствие рядом занятого будничными делами рабочего, как ни странно, ободряло его. Будничные дела доказывали, что жизнь продолжается. Он отпер заднюю дверь.
Строитель быстро оценил, что предстоит сделать. Стены, сложенные из толстого камня, почти не пострадали. Их только надо было отмыть компрессором изнутри и снаружи и, может быть, кое-где подновить кладку. Гидеон принес ему большую кружку чая. Смитсен поблагодарил и продолжал делать какие-то заметки на сложенном вчетверо листке.
В кабинете пожар натворил дел. Паркет погиб, его придется полностью перекладывать. И заменить окна. Штукатурка на потолке потрескалась, из-под нее местами проглядывали почерневшие балки. Смитсен прошел в кухню, где Гидеон стоя разбирал утреннюю почту.
— Извиняюсь, что помешал. Вы не против, если я загляну наверх, посмотрю, что над кабинетом? После пожара пол может оказаться ненадежным.
— Конечно, пройдите.
— Спасибо.
Гидеон размышлял, сколько еще писем придет на имя отца и долго ли он будет чувствовать укол боли с каждым письмом. Потом ему пришла в голову другая мысль, более тревожная. Дверь в ту комнату осталась открытой. Он бросил почту и взбежал по лестнице.
Строителя не было видно. Он бросился в спальню. Смитсена не было и там. Гидеон метнулся по коридору к маленькой комнатке. Мужчина стоял в углу на коленях. Он поднял голову и вяло улыбнулся.
— Посередине поскрипывает, но, вероятно, ничего страшного. Можно мне снять ковер и как следует проверить на нагрузку?
— Нет. Нет, нельзя. — Он не сумел скрыть смятения. — Послушайте, произошла ошибка. Извините. Мы поторопились. Я хочу попросить вас уйти.
Смитсен выпрямился:
— Понимаю. Никаких проблем. Но я бы на вашем месте сюда пока не входил. Огонь мог повредить балки, и, если пол провалится, вы можете сильно пострадать.
— Спасибо. Но сейчас, пожалуйста, уходите.
Смитсен бросил на него еще один сочувственный взгляд.
— Я брошу карточку вам в ящик. Позвоните мне, когда будете уверены, что можете этим заняться.
Гидеон проводил его вниз и попрощался у задней двери. Сердце гулко стучало. Возможно, он параноик и психует без причин. Мужчина выглядит вполне приличным и даже приятным человеком. Он просто хотел помочь.
Но что-то не давало ему успокоиться. Он проследил, как отъезжает белый фургон, и вернулся в комнату.
Дневники отца были передвинуты.
41
Кейтлин Лок держалась в обращении с мужчинами простого правила: одно свидание — и до свидания. Коротко и ясно.
Сидя в отцовской квартире, она напоминала себе, сколько есть причин держаться этого правила. Но в Джеке Тимберленде было что-то, заставлявшее ее забыть об осторожности.
Дело не только в том, что он хорош собой. Все они хороши. И не в том, что богат. Так и должно быть. Просто он… такой… британец. Черт возьми, она за тем и приехала в эту проклятую страну. Чтобы увидеть срез Британии. Повидать вещи, более древние, чем бабушкин дом. Культуру, которая формировала мир, людей, правивших половиной земного шара. Королева, империя и прочие чудеса.
Да, в глубине души она подумывала встретить такого человека. Экзотически необычного и глубокого. Даже жутковатого. Она не сомневалась, что в Джеке кроется больше, чем видно глазу. Возможно, даже романтика. Развод родителей в какой-то мере вышиб из нее эти глупости, но теперь они ожили, воскрешенные присланным сообщением. Снимок изображал прекрасный восход. Под ним были слова: «Полюбуйся вместе со мной. Уедем в ночь к месту, полному древней магии. Будь со мной на вишневом рассвете и смейся со мной до заката».
Восхитительное предложение. Ни ночных клубов с хищными папарацци. Ни пристальных взглядов приставленной отцом охраны. Послание взывало к душе, к неутоленной жажде свободы. Она набрала простой ответ: «Да!»
Она еще не знала, как избавиться от вечно оберегавших ее одетых в костюмы мужчин с их рациями и аппаратурой наблюдения, но она это сделает. Этой ночью она выберется из золотой клетки и улетит!
42
После неожиданного визита излишне любопытно-го строителя Гидеон почувствовал себя беззащитным. Большой старый дом стоял далеко от всякого жилья. Он уже пережил одно нападение и не желал повторения. И, конечно, не желал потерять отцовские дневники и скрытые в них тайны. Надо было принять меры предосторожности. Запереть ворота. Включить сигнализацию.
Понадобилось несколько звонков и больше часа времени, чтобы убедить охранную компанию, что он не взломщик. Наконец они сказали ему, как переустановить систему. Громкость сигнала приятно удивила его. Не то чтобы это что-то значило. В такой глуши и небольшой ядерный взрыв может остаться незамеченным.
Поэтому он обыскал дом на предмет орудий самообороны. Нашел в сарае топор и выдернул из деревянной колоды на кухне большой нож. Лучшее, что ему попалось. Он чувствовал себя дикарем, когда, не расставаясь с этим оружием, готовил себе тосты и ел их с бобами на поздний ланч, но лучше быть дикарем, чем дрожать от страха.
Он нашел ручное управление закрытием ворот. Запер их, установил сигнализацию на нижнем этаже и вернулся в потайную комнату отца с чашкой чая, бутылкой вина, ножом и топором. Он понимал, что долго так жить нельзя, но пока ему необходимо было что-то, внушавшее уверенность, чтобы бороться с цепенящим страхом. Он вспомнил слова строителя о ненадежности пола. Что, если тот прав? Если огонь пережег опорные балки и они в любую секунду могут проломиться? Он свалится вниз, возможно, сломает спину. Гидеон чувствовал, что сходит с ума. Надо с этим заканчивать.
Он методично, хладнокровно выбросил из головы все, кроме расшифровки дневников. К вечеру он переводил уже не задумываясь, не переписывая значения символов. Теперь он читал о том, что Натаниэль верил: Святые спасли своих Последователей от разразившейся в 1889 году эпидемии азиатского гриппа, убившего миллионы людей. Также они избежали эпидемии испанки в 1918-м — ее вирус унес почти пятьдесят миллионов жизней. И в 1957-м, когда азиатский грипп пронесся по земле, стерев с нее два миллиона человек. И в 1968-м, когда гонконгский грипп убил миллион, и в 2009-м, при смертоносной вспышке свиного гриппа, вируса H1N1, никто из Последователей не погиб.
Гидеон воспринял это утверждение скептически и все же заинтересовался. Он допускал, что такое возможно. Сильная вера в камни вызывала психосоматическую реакцию. Ему вспомнился Лурд. Насколько он помнил, паломничество к нему совершили более двухсот миллионов человек. Для его атеистического сознания сила целительного источника у подножия Пиренеев не отличалась от силы камней. То и другое одинаково маловероятно.
