Толпа заинтересованных прихожан выплеснулась из Храма, унося с собой Тома и Дэвида. Отсюда, из Мирского двора, уже можно было разобрать слова. Сотни, а может, и тысячи людей, снова и снова выкрикивали одно и то же слово: «Распять! Распять! Распять!»
Глава 20
ПРИГОВОР
30 г. от Р.Х.
15:23
Голгофа (Лобное место), Иудея
Последние несколько часов Тома бросало то в жар, то в холод. Иисуса схватили и избили. Потом его хлестали плетью, избивая снова и заставляя тащить на холм большой деревянный крест, пока те же люди, которые неделю назад приветствовали его и махали пальмовыми ветвями, насмехались над ним и швыряли камни. Потом был звон металла о металл, когда руки Иисуса прибивали большими железными гвоздями к перекладине креста на вершине Голгофы. Том, услышав стоны Иисуса, не выдержал и ушел: еще немного, и он отправился бы в будущее за винтовкой.
Том и Дэвид попытались пробраться через толпу зевак поближе к Иисусу, надеясь увидеть своего друга прежде, чем тот умрет, но толпа оказалась слишком плотной и недружелюбно встретила последователей человека, прибитого сейчас к кресту. Том и Дэвид ушли на холм напротив Голгофы. Римляне распяли троих на Лобном месте, походившем своими очертаниями на человеческий череп. Даже отсюда Том видел запятнанную кровью землю на вершине. Кровь капала с рук и тела Иисуса, его друга, прибитого к кресту, умирающего в судорогах за веру, которой он учил. Как только люди могли решить, что он заслуживает смерти? В это невозможно поверить…
Дэвид, Матфей, Петр, Мария, Марта и Лазарь стояли вместе с Томом, пребывая в горе и ужасе. Они молча ожидали неизбежного исхода, боясь, что любое произнесенное слово может сломить их дух. Но тишину неожиданно нарушил другой голос, хриплый и полный боли. Иисус выталкивал слова последними выдохами.
— Господь, Господь мой, — донеслось с Голгофы. — Почему ты меня покинул?
Потом Иисус обмяк на кресте; тело удерживали только гвозди, вбитые в руки и ноги. Горло Тома сжалось в судороге, по лицу текли слезы. Он упал на колени и тихо заплакал, уже не беспокоясь, заметят ли это остальные.
У Марии подкосились ноги, и Лазарь едва успел подхватить ее, чтобы она не ударилась головой. Матфей обнимал рыдающую Марту. Петр, задыхаясь от ярости, проклинал римлян и фарисеев. И Дэвид… Дэвид тоже плакал, но он… улыбался сквозь слезы. Том недоумевал: неужели Дэвид не сомневается в воскрешении Иисуса? Неужели он и вправду так сильно верит? И как он может быть настолько наивным?
Том вернулся к реальности и услышал плач Марии. Он встал, подошел к ней и обнял. Том обнимал Марию так крепко, как только мог, и она обнимала его так же. Обоим было знакомо чувство утраты, но сейчас каждый из них мог разделить эту боль с другим. Том прижался к ее щеке.
— Забери меня домой, — попросила Мария.
Том взглянул на Дэвида:
— Дэвид?
Дэвид посмотрел на Тома и Марию. Он слышал ее просьбу.
— Идите.
Сказать было нечего. Том повернулся, и они с Марией ушли. Лазарь и Марта вскоре последовали за ними.
Дэвид смотрел на Иисуса, распятого на кресте. Матфей подошел к нему:
— Твоя вера сильнее, чем у любого человека из тех, кого мне доводилось встречать.
— Но недостаточно сильна, — ответил Дэвид. Матфей казался непривычно маленьким, будто съежившимся.
— Как и у всех нас, — сказал он.
Оба смотрели на Голгофу, следя за тем, как разбредается жаждавшая крови толпа. Матфей тряхнул головой:
— Я лучше поищу Петра, прежде чем он вляпается в беду.
Дэвид кивнул, положив руку на плечо Матфея:
— Пока Он не воскреснет.
— Именно, — улыбнулся Матфей.
С этими словами он повернулся и пошел вниз с холма, оставив Дэвида в одиночестве.
Дэвид сделал шаг, за ним еще один и обнаружил, что идет прямо к Иисусу. Он спустился к подножию холма, взглянул на Голгофу, но уже не увидел отсюда ни тела, ни креста. Дэвид начал подниматься по склону и с изумлением обнаружил, как мало здесь осталось людей. Да и оставшиеся уже расходились.
Вершина Голгофы приближалась, но Дэвид шел, не отрывая глаз от земли. Когда земля под ногами стала красной, он остановился, боясь увидеть вблизи то, на что смотрел издалека. Собравшись с духом, Дэвид быстро вскинул глаза. Перед ним было подножие деревянного креста. Дэвид нашел в себе силы посмотреть вверх и увидел тело Иисуса, висящее на кресте. Его кисти, как и ступни, были прибиты к дереву огромными гвоздями. На боку корка засохшей крови скрывала рану, нанесенную уже после смерти римским копьем. Над головой Иисуса виднелась надпись на греческом: «Иисус из Назарета, Царь Иудейский».
Ноги Дэвида ослабли. Он преклонил колени перед крестом и уже не мог сдерживаться. Он безутешно рыдал, громко всхлипывая. Глаза застилали слезы, в голове гудело.
— Прости меня, — он говорил как ребенок, умоляющий разгневанных родителей. — Мне так жаль…
Дэвид внезапно вспомнил их первую встречу на Масличной горе. В тот день он тоже не справился со своими чувствами. И Иисус остановил всплеск эмоций, просто коснувшись Дэвида. Он сказал тогда: «Мир тебе». Но сегодня Иисуса не было рядом. Он не утешит добрыми словами… Что ж, по крайней мере, хуже, чем сейчас, уже не будет.
Шмяк! Дэвид шлепнул себя по шее. Его кто-то ужалил. Он раздавил жучка и поднес ладонь поближе, но в глазах стояли слезы. Шею начало жечь, как огнем. Что за дрянь его укусила?
Дэвид вытер глаза и несколько раз моргнул. Перед глазами все плыло, но ему показалось, что красноватые останки на его ладони слишком тяжелые и твердые для насекомого. Дэвид моргнул еще пару раз и наконец увидел свою жертву.
Он тупо пялился на жука и медленно поднимался на ноги. Насекомое раздавлено, но можно разобрать его на составные части… насекомое? Это механизм! Крошечные крылья из тончайшего прозрачного полимера, миниатюрные шестерни. И тонкая игла вместо жала, с которой связана маленькая пустая емкость.
Дэвид пощупал шею. Она быстро распухала, жжение распространялось вдоль позвоночника. Он вздрогнул: «Лайтек» все еще пытается убить его, и на этот раз у них, кажется, получилось!
Дэвид, не оглядываясь, помчался с Голгофы вниз. Он добежал до подножия холма и повернул влево, к Вифании. К дому Лазаря. К Тому.
Грудь Дэвида разрывалась на части, и вовсе не от бега. Он покрыл расстояние между Голгофой и домом Лазаря за двадцать минут, ему осталась всего сотня ярдов, но он сомневался, сможет ли преодолеть их. Глаза так сильно отекли, что он с трудом различал предметы. Бедра горели, мышцы икр будто завязаны в узлы, руки не поднять. Внутри жгло. В «Лайтеке» подобрали сильный яд, и действует он быстро. Только бы успеть вовремя предупредить Тома.
