– На Высшем совете обсуждался вопрос о нехватке продовольствия и иных продуктов, которые производят люди.
– Не в первый раз, – отметил другой спонсор.
– Но на этот раз решено принять меры. В соответствии с проектом двенадцать. Вы помните его?
Два согласных мычания – потом голос:
– Я не в курсе дела.
– Напоминаю: в прошлом году обсуждался и был отклонен проект, который объясняет деградацию экономики и падение производства тем, что работники-люди все более наглеют и все большую часть продуктов оставляют себе. Это позволяет им благоденствовать и плодиться, тогда как мы, спонсоры, оказываемся в невыгодном положении, так как космические поставки затруднены, а контроль Федерации ожесточился. Проект двенадцать предусматривал ликвидировать половину населения Земли.
– Зачем? – послышался удивленный голос спонсора из Управления экологической защиты.
– Идея проекта заключается в том, чтобы вдвое уменьшить число едоков-людей и таким образом освободить массу продуктов для потребления нами.
– Чепуха! – зарычал невидимый мне голос. – Что они, не понимают, что каждый едок является и производителем?
– Не считайте Высший совет глупее, чем он есть на самом деле, – мягко возразил Сийнико. – Там отлично это понимают. Но и понимают, что в существовании людей заинтересована лишь часть спонсоров – те, кто наладил с ними деловые и личные связи. Вот именно это и кажется руководителям совета очень опасным. Они опасаются размывания нашей идеологии.
– Это плохо, – сказал спонсор из Ведомства пропаганды. – Значит, с продовольствием и товарами станет намного хуже.
– Намного, – согласился Сийнико.
– Однако наши дорогие консерваторы сделают еще один шаг к идеалу, к образцовой планете с одним образцовым городом для инспекций и комиссий. Мы же лишимся всего.
– К сожалению, эта точка зрения взяла верх, – сказал Сийнико. – И боюсь, что отменить ее не удастся.
– Что же делать?
– Ликвидация половины населения Земли – задача нелегкая. Даже самые решительные в совете понимают это. Раньше августа эта операция не будет предпринята. Значит, у каждого из нас есть время подготовиться, предупредить нужных людей, спрятать то, что можно спрятать…
– А списки на ликвидацию, конкретные списки – где, сколько, каким образом?..
– Их будут составлять по департаментам.
– Самоубийцы, – сказал пропагандист.
– Надо срочно писать в Галактический центр, – сказал кто-то.
– Я не рискну этого сделать, – сказал Сийнико. – Кое-кто здесь только и ждет, что я ошибусь. А голова у меня одна.
Они еще долго обсуждали, что им делать, и разошлись поздно вечером. Я слушал и все более ужасался. Ни один из этих спонсоров не сказал, что ему жалко людей. Ну хоть немного жаль. Им жалко своих благ и своих доходов.
Я был так взволнован и удручен, что совершил роковую ошибку.
Когда спонсоры улетели на своих вертолетах, я вышел из библиотеки и подождал возвращения Сийнико в кабинете. Тот удивился, увидев меня.
– Ты зачем пришел? – спросил он.
– Неужели вам не жалко людей, которых вы убьете? – спросил я, отходя к двери.
– Каких людей? – удивился спонсор.
– Которые погибнут по проекту двенадцать.
– Откуда ты знаешь?
– Я был в библиотеке!
– Ты понял?
Спонсор неподвижно навис надо мной.
– Ты знаешь наш язык?
– Немного, – сказал я. Чувство близкой опасности заставило меня съежиться. – Совсем немного.
Я произносил эти слова так, будто слабое знание языка меня спасет.
– Тебя учили?
– Я жил в семье и слушал.
– Ты слушал? И все?
– Я смотрел телевизор.
– А дома знали, что ты понимаешь наш язык?
– Вряд ли. Вы, спонсоры, думаете, что мы слишком тупые, чтобы выучить ваш язык.
– Это исключено! – воскликнул спонсор. – Этого еще не было.
– Наверное, я не один такой. Есть же любимцы и поумнее меня.
Спонсор уселся в свое кресло, он смотрел как-то мимо меня, в угол комнаты, словно побаивался меня.
– Опасность, исходящая от тебя, – сказал он наконец, – представляется мне большей, чем твоя ценность как свидетеля.
– Вы обещали Маркизе! – напомнил я. У меня все внутри дрожало.
– Я?
– Вы дали слово!
– Я его дал, я и возьму обратно.
– Вы изумительно говорите по-русски, – сказал я спонсору.
Тот не смог сдержать знак улыбки.
– Не бойся, – сказал он. – Я тебя ликвидирую так, что ты этого не заметишь. И никто этого не заметит. Так что не беспокойся.
– А нельзя обойтись без таких мер? – спросил я.
– Иди спать, – отмахнулся от меня спонсор. – Я страшно устал и недоволен. Может быть, правы те, кто выступает за полную ликвидацию человеческой расы.
– А есть и такие?
– Разумеется. Это гигиенично, это решает все экологические проблемы на Земле.
– Зачем? Чтобы жить на Земле вместо нас?
– В конечном итоге всегда побеждает сильнейший.
– Неужели некому за нас заступиться?
– Заступаться? Откуда ты слышал о заступниках?
– Я не слышал.
– Люди лживы. Ты – один из самых изощренных лжецов вашей породы. Вы недостойны того, чтобы коптить небо.
– Вы сердитесь? Вы испугались меня?
– Что?.. Уходи – не то разорву тебя своими руками.
Я ушел. Он, конечно, не станет меня убивать собственными руками, но в голосе его звучала смертельная для меня угроза. Спонсор был рационален. Я стал опасен, потому что подслушал их секретный разговор и имел глупость в этом признаться. Теперь спонсор должен опасаться, что я сообщу об этом разговоре.
С такими горькими мыслями я отправился к себе в бокс.
Темнело. Но небо было уже весенним, ожившим, по нему текли облака. От леса несло холодом, там, в чаще, еще скрывались лепешки снега. Первые звезды уже разгорались на восточной стороне неба. Я остановился и стал смотреть на небо, охваченный неожиданным и непонятным самому себе ощущением счастья, слияния с этим миром. И от этого наваждения звуки питомника, доносившиеся до меня, показались мне звуками настоящей Земли. Голоса уродцев, созданных на потеху спонсоров, – веселой музыкой обыкновенных детских игр, клокотание вентилятора вытяжки из лаборатории генных инженеров – перестуком колес далекого поезда, низкие звуки голоса спонсорши Фуйке, отчитывающей повариху за неучтенную тарелку, – криком совы в густой чаще, карканье ворон… впрочем, это было именно карканье ворон, и ничем иным оно показаться не могло.
