* * *
Свет, падавший прямоугольником от входа, чуть-чуть не достигал дальней стены, и по освещенному полу от башмаков Павлыша протянулись две темные полосы – тень ног. Дверь в следующий зал находилась в том же направлении, спрятанная за каменной плитой, стоявшей торчком у дальней стены. Поэтому Павлыш ее и не заметил сразу. Там, впереди, было шуршание, легкий стук, возня. Павлыш достал пистолет, взвесил на ладони и положил обратно. Как сказал юноша, он уже достаточно натворил дел в долине. Да и вряд ли воины осмелятся тронуть духа. Если на то нет специального указания Старшего. Сзади прилетел порыв мокрого ветра – двигался дождь.
Павлыш обогнул плиту. За ней обнаружился ровно вытесанный проем, и, прежде чем ступить в темноту очередного за сегодняшний день коридора, Павлыш включил шлемовый фонарь, запрокинул голову, посмотрел наверх. В каменном косяке была щель – дверь опускалась сверху.
Будь что будет. Павлыш быстро шагнул за порог.
– Есть кто живой? – спросил Павлыш. Повел головой – конус света уперся в стену, метнулся, рассеялся в темноте...
И тут же зажегся свет. Он возник сверху, расширяясь, разгораясь, обозначая сперва темные формы окружающих предметов, потом заползая в углы, выстраивая вещи, давая им цвет и фактуру.
Тело девушки лежало на низком ложе, покрытом светлой блестящей тканью. Голова была повернута набок, губы приоткрыты, желтеет полоска зубов, руки приподняты к груди, словно в попытке защититься, судорожно сжаты темные кулачки. За ложем – длинный серый пульт. Кнопки, индикаторы, экранчики – глаза. Щупальца, руки, лапы, выросшие из серого металла, повисли безжизненно, замерли под странными углами. Две машины – тоже со щупальцами, множество ножек поддерживает их над полом, наверное, это роботы, – застыли неподалеку, перемигиваются огоньками. Свет ярок в громадном зале, там дальше ящики, шкуры животных, банки и сосуды с внутренними органами, образцами растений. Странный музей, лаборатория-жилище миссионера.
А может, и он гость здесь, пришла мысль. Не смог улететь, застрял, коротает век, командуя диким племенем?
Павлыш думал так, а сам склонился над девушкой. Нельзя ли что-нибудь сделать? Вдруг она еще жива?
Девушка была жива.
Формально жива. Раз, другой сократилось умирающее сердце. Пропал, снова возник пульс. Павлыш достал диагноста. Диагност был мал, умещался в ранце, взял его Павлыш на всякий случай, скорее по профессиональной привычке. Диагност зажужжал, впился в грудь девушки тонкой иглой, протянул стрекало ко лбу, заглянул под веко. Был, наверно, доволен, разумная машинка, соскучившаяся по работе. Роботы подъехали поближе, Павлыш сказал им:
– Не мешайте.
Один из роботов отстучал непонятное. Зацокал.
Лингвист молчал – не понял.
Проводки, тончайшие гибкие кабельки протянулись от диагноста к ногам и рукам девушки. Потом защелкал морзянкой огонек на макушке. Работая, диагност готовил шприц. Присоски обхватили горло, под давлением вгоняя под кожу стимулянты. Диагност мог оказать первую помощь, не советуясь с Павлышом. Если помощь нужна срочно. Откинулась крышка, выскочила пластиковая карточка. Павлыш прочел предварительный диагноз: перелом ребер, ссадины, ушибы, повреждения внутренних органов, кровоизлияния. Он не хотел бы оказаться на месте Речки.
Оставил диагноста на месте, пусть сигнализирует, если что случится. Сам открыл карман-аптечку. «Возможен летальный исход», – повторил заключительную фразу доклада диагноста.
Работать было приятно. Павлыш понимал чувства диагноста, не отказывал машине в праве на них – сам соскучился по работе. Предоставлялась возможность – спасти жизнь. Диагност выкинул вторую карточку – результаты анализов. Без них нельзя было продолжать лечение. Состав крови, антитела, температура. Кое-что можно будет сделать и своими силами. Нужна вода. Местная вода.
– Послушай, – обратился Павлыш к роботу, пользуясь лингвистом, настроенным на местный язык. – Сбегай за водой к ручью.
Робот не двинулся с места.
– Не понимаешь, когда с тобой разговаривают?
Робот молчал.
– Придется самому сходить. Только предупреждаю... – Павлыш старался казаться строгим. – Чтобы до девушки не дотрагиваться. Ясно?
Потом диагносту:
– Останешься здесь, лапушка. Чуть что – сигнализируй.
Павлыш настроил внутреннюю связь на диагноста. В ушах неровно застучало сердце Речки, со всхлипом тянулся воздух в легкие.
Павлыш побежал к выходу, за водой.
Роботы стояли неподвижно.
* * *
У входа были шум, свалка. Воины пытались задержать растрепанную женщину. Та рвалась к ступеням, бормотала, вскрикивала невнятно. Несколько других женщин стояли поодаль, не вмешивались, лишь подбадривали нападавшую, ругали воинов.
Щелкнув, включился лингвист.
– Убийцы! Звери, подземные черви! Убийцы! – Лингвист пытался перевести речи всех женщин одновременно, торопился, сбивался, сам себя перебивал:
– Отойди! Узнает Старший, ты не будешь жить! Не кусайся!
Это слова воинов. И снова:
– Убийцы! Где мои дети? Где Жало? Я видела снизу! Мы видели снизу, как вы тащили Речку! За что ее убили? Звери!
Воины не решались пустить в ход копья, опасаясь женщин – может быть, их собственных матерей, теток, сестер. Лишь отталкивали их, огрызаясь, рычали.
Первым Павлыша увидели женщины, стоявшие в стороне.
– Дух! – закричала одна из них.
Женщины отпрянули, спрятали лица от взора духа. Замерли воины. Лишь одна, не слыша ничего, пыталась пробраться к храму.
– Остановитесь, – произнес Павлыш.
Женщина услышала, заметила его. К удивлению Павлыша, она не склонилась, как остальные, – казалось, ее ярость удвоилась.
– Ты убил ее!
Воины скрестили копья, она повисла на них, размахивая когтями.
– Ты ее мать? – спросил Павлыш.
– Убийца!
– Она мать Жало, – ответил воин.
– И Речка – ее дочь, – крикнула из толпы старуха. – Речку привел к ней Немой Ураган.
– Мои дети! Где мои дети?
Женщина укусила одного из воинов в плечо, и тот выпустил копье, прижал ладонь к шерсти.
– Ты жестокий дух! Духи – убийцы! Они убили моих детей!
Женщины говорили: «Да, да», но тихо, прикрывая лица руками.
– Спокойно, – сказал Павлыш. – Я пока никого не убил.
– Вот придет Старший, он узнает о твоих словах, женщина, – пригрозил воин, вцепившись здоровой рукой в ее волосы.
– Где Речка? Где Жало? – кричала женщина. – Они были красивые, смелые, добрые. Лучше всех в деревне! За что ты убил Речку? Я видела, как вы тащили ее, чтобы духи вынули из нее сердце.
