Книга Второе восстание Спартака, страница 29. Автор книги Александр Бушков, Андрей Константинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Второе восстание Спартака»

Cтраница 29

Связь с землей продержалась недолго. Да и не связь была, а слезы – в наушниках стоял дикий треск, словно во время грозы. «Когда эта дребедень намертво заткнулась, я почувствовал себя счастливейшим из людей, – уверял позже Мостовой. – Лучше разбиться, как Джамбик, чем слушать эту музыку. Еще пять минут, гадом буду, и я бы спикировал над аэродромом и из пулеметов раздолбал бы хренов ящик вместе со связистами».

После неудачного эксперимента связисты почесали репы и увезли свой ящик на доработку. И вот уже неделю как дорабатывают...

И ведь что самое идиотское, это ж не первая война для советской авиации! Испания, Халхин-Гол, озеро Хасан, та же Финская, в конце-то концов. Ничему, получается, не научились?

Кто-то говорил, что обилие технических приспособлений губит летчика, превращает его в раба этих приспособлений, убивая мастерство и чувство единения с машиной. Но, как давно подмечено, одинаково чреваты и неприемлемы любые крайности. А истина, как ей и полагается, пребывает посередине – нашпиговывать самолет разными заменяющими руки и голову пилота приборами, конечно, не стоит, но и вовсе уж «голыми» летать, честное слово, тоже невозможно. Более того: погибельно и позорно. Эх, да чего там говорить, если вместо посадочных огней у них на аэродроме до сих пор зажигают костры...

А Жорка Игошев погиб, в общем-то, по собственной дурости. Взыграло мальчишество, пошутить, видишь ли, захотелось, казанове кривоногому...

Жорка совершил вынужденную на колхозном лугу в шести-десяти километрах от аэродрома. Причем сел не на «брюхо», как предписывает инструкция в случае вынужденной посадки на неприспособленную для приемов самолетов поверхность, а на выпущенные шасси. Пес его знает, чего там было больше, везения или умения, однако ж приземлился удачно и машину сохранил почти что целехонькой. Так, мелкие и легкоустранимые поломки. Два часа ремонта – и можно снова в воздух.

До аэродрома Игошев добрался на попутках. Как известно, победителей не судят, а вовсе даже наоборот, и в случае с Жоркой тот факт, что его похвалили за удачную посадку, и сыграл с ним злую шутку. Видать, показалось, что он ухватил свой фарт за склизкий хвост и теперь сам черт ему не брат...

Назад, к оставленному на колхозном лугу истребителю, он полетел вместе со своим техником на «уточке» [20] . Двухместная, без бронеспинок и вооружения этажерка, прекрасно знакомая всем лейтенантам по авиационным училищам, с началом войны использовалась как транспортник местного значения.

В восьми километрах от места вынужденной посадки находился запасной аэродром. Там и собирался приземлиться Игошев, а оттуда уж добраться до самолета и довезти все захваченные с собой запчасти и инструменты на какой-нибудь деревенской подводе.

Как потом рассказывали, под Волосово он увидел на дороге колонну наших солдат, двигавшуюся в сторону фронта. И ему в голову пришла дьявольски остроумная мысль – пролететь над головами солдат, приветственно покачать крыльями и тем самым, понимаешь, поднять их боевой дух.

Игошев снизился до сверхмалой, пошел над дорогой. Завидев приближающийся к ним самолет, солдаты порскнули в разные стороны, залегли по обочинам дороги и с перепугу принялись палить из всех имевшихся стволов... В общем, пехоту понять легко: поди догадайся, когда на тебя пикирует самолет, что это веселый советский летчик шутки шутит, а не враг атакует. Некогда, собственно, разбираться, потому как ежели это враг, то ждать он не станет, а начнет садить из всего бортового вооружения. Тем более если один солдатик начинает стрелять, второй думает, что первый уже рассмотрел, чья машина, и знает, что делает, а третий уже ничего не думает – раз первые два жмут на спусковые крючки, значит, точно над головой немец...

Словом, закончилось все пресквернейшим образом. Солдаты изрешетили «УТИ-4», превратили в сито. Каким-то чудом уцелел техник. Хотя слово «уцелел» не вполне годится, «выжил» – да, но жить ему теперь предстояло без ампутированной правой ноги и с сильно обожженной кожей лица и тела. А Жора Игошев погиб еще в воздухе, от пули своего же брата по оружию.

Две нелепости – и нет двух друзей-товарищей. Но не только это ввергало Спартака в уныние (хотя в эскадрилье он никак не показывал, что творится у него внутри – чего ему меньше всего хотелось, так это задушевных бесед с политруком, в чью задачу как раз и входило поднимать боевой дух... да вот только заранее было известно все, что он скажет). Плюс еще и сама война...

Спартак отнюдь не строил иллюзий по поводу того, что война с Германией будет легкой и закончится быстро. Все-таки он политзанятия посещал, газетки почитывал и представлял, в какого гигантского и могучего спрута превратилась фашистская «Дойчланд фатерлянд». Но никак не предполагал он, что немцы чуть ли не парадным маршем пройдут по его стране и меньше чем за месяц окажутся под Лугой, то есть, считай, под самым Ленинградом. От Луги до града Петрова расстояние невелико, и при определенных обстоятельствах армия на марше может одолеть его за день. А в Ленинграде мать и сестра, там дом, там всё...

Чуть не долетев до станции Карамышево, бомбардировщики совершили разворот, взяли курс на Псков, пошли над железной дорогой, соединяющей город Дно и Псков. Естественно, звено истребителей «И-16» под командованием лейтенанта Котляревского выполнило тот же маневр и последовало за пятеркой «СБ».

Куда летят «эсбэхи», зачем летят – об этом предстояло лишь догадываться. Понятное дело, летят, чтобы отбомбиться – на то они и бомбардировщики. Шли бои за Псков, и вроде бы группа направляется аккурат в ту сторону, поэтому с определенной долей уверенности можно было предположить, что бомбы упадут на головы штурмующего город врага. А поскольку Спартак не знал ни аэродрома, с которого взлетели бомбардировщики, ни заданной высоты, ни полетного задания смежников, ни характера бомбардировки, то... Словом, проще сказать, о чем же все-таки сочли нужным известить лейтенанта Котляревского. А известили его лишь о том, что точкой рандеву назначено небо над населенным пунктом Уторгошь – там звено истребителей должно было в означенное время присоединиться к группе бомбардировщиков и сопровождать их до точки бомбосброса и обратно. Вот, собственно, и все. И лети себе как знаешь. И поди пойми: все это не довели до истребителей из-за жуткой секретности задания или просто никому не пришло в голову это сделать?..

Зачем? Сейчас они шли на высоте восемьсот метров. Истребители расположились обычным порядком: двое держатся правее и выше идущих клином бомбардировщиков, двое – левее и чуть сзади. Пейзаж под крылом простирался, к сожалению, самый что ни на есть обыкновенный, пейзаж среднерусской полосы: речки с озерами, лес, луга да взгорки, редко-редко мелькнет деревушка или городок. А к сожалению – потому что гораздо приятнее, кабы сейчас внизу проплывали всякие штрассы и шпреи, кирхи и прочие кюхе, и разбегались бы в панике толстомясые бюргеры и бюргерши. А ты бы всю эту сволочь из пулемета...

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация