– Вы же летное оканчивали? – с подчеркнутым намеком
спросил Спартак.
Намек Серегин прекрасно уловил:
– Ах вот ты какое сравнение, оказывается, проводишь. Летное,
значит, оканчивал, а не... допустим, Школу Кремлевских курсантов
[19]
.
Вроде того, что летчицкое братство...
Ночь сломалась напополам.
Взвыла сирена. В такой тишине вой аэродромных сирен был
слышен, наверное, и в соседних деревнях, а уж про Климовцы и говорить не
приходится.
Первой мыслью Спартака была такая: «Твою мать, влипли! Это
из-за майора». Но тут заработали репродукторы, установленные на столбах перед
домами начсостава, и стало ясно, что майор Серегин совершенно ни при чем:
«Боевая тревога! Боевая тревога! На флоте готовность номер один!»
Спартак в темпе одевался. Серегин был одет, разве что френч
расстегнут и пилотка заткнута за пояс бриджей.
– Давай, Спартак, быстрее, не копайся, это же
тревога! – явно нервничая, Серегин подошел к окну, отдернул занавеску,
выглянул на улицу.
Даже в комнате было слышно, как по лестнице затопали сапоги.
– Иди первым, Спартак. Я выйду после всех.
Спартак подошел к кровати, поцеловал Вилену. Пожав плечами,
сказал успокаивающе: «Никуда не уходи, я скоро», – и выбежал из комнаты.
По дороге к аэродрому бежали летчики и техники, многие на
ходу одевались, некоторые бежали в майках, а одежду держали в руках. «Ну что ж
им неймется, – думал Спартак, тоже переходя на бег. – Всю неделю
мучали тревогами. В субботу могли бы и перетерпеть». Было чертовски досадно.
Ясно, что он военный человек, стало быть, всегда должен быть готов к тревожным
ситуациям, однако эмоциям трудно что-либо приказать.
Спартак подбежал к ангарам. Почти все ворота были
распахнуты, летчики и техники уже выкатывали самолеты. А Самойленко, успевший
раньше других, уже прогревал мотор машины Спартака.
Махнув рукой своему технику, Спартак побежал к соседнему
ангару помогать выкатывать самолет Лехи Мостового.
– Не знаешь, что случилось? – спросил он у Мостового.
– А ты не слышал? Готовность по всему флоту.
– За четыре месяца, что я тут, в ночь на воскресенье гудит в
первый раз.
– Ну когда-то должно было загудеть! Обидно, что мы сегодня
не дежурное звено. Тогда бы нам было все равно, тогда бы мы смеялись надо
всеми. А сейчас Бузыкин со своими ореликами над нами потешаются.
Самолет они выкатили. Мостовой, готовясь забраться в кабину
прогревать мотор, отряхивал ладони.
– Вон Джамби бежит, – махнул он рукой. – Может, он
что скажет.
Подбежавший командир их звена Джамбулат Бекоев сперва вытер
пот с лица подкладкой шлемофона, потом сказал:
– Приказано рулить к лесу и маскировать машины!
– В чем дело, командир? – спросил Мостовой.
– А шут его знает! Похоже на общефлотские учения.
«Тогда хана всей любви и гулянию по городу, – с тоской
подумал Спартак. – Если общефлотские, то скоро они не закончатся.
Наверняка прилетит кто-нибудь с проверкой, а завтра полдня будут разбирать
действия эскадрильи по готовности номер один. Каково Вилене будет выходить из
дома одной, уезжать одной, даже не попрощавшись. Это после того, как я наобещал
ей, что завтра с утра едем в Ленинград, сходим в Сад Госнаркома».
– Не к добру все это, – из кабины, уступая место
летчику, выбрался мрачный Самойленко.
– А что такое? – спросил, застегивая шлемофон, Спартак.
– Я ж тебе сто раз говорил. Стрижи, летний снег, поздние
грозы. Так просто это не бывает. А если и быть беде, то аккурат в этот день.
Потому как сегодня самый длинный день в году и самая короткая ночь. Как говорится,
критическая точка.
Хороший был техник Валерий Самойленко. Дело свое знал туго,
на пять с плюсом. Но вот суеверен был чрезмерно. Про стрижей и прочие нехорошие
приметы он прожужжал Спартаку все уши. Да, в один из первых дней июня выпал
снег. Событие, следует признать, и впрямь неординарное. Однако происходит такое
не впервые – пусть Спартак впервые сам стал свидетелем редкого явления природы,
но он точно где-то читал или от кого-то слышал про летние снегопады в
Ленинграде.
Да, в июне наблюдалась массовая гибель стрижей. Немало
птичьих трупиков Спартак сам находил на аэродроме и поблизости от него. Только
эта беда имела вполне научное объяснение – стрижам не хватало пищи. Об этом
Спартак прочел в газете. Разумеется, подсунул заметку и Самойленко. Тот читать
не стал, сказав, что народ просто успокаивают.
Да, первые грозы случились, только когда июнь перевалил за
экватор – девятнадцатого и двадцатого. Хотя по природным законам положено в
мае. Все же мы помним «Люблю грозу в начале мая...» Только опять же, если
покопаться в сводках погоды за многие годы, обязательно отыщется подобная же
история. И думается, не одна.
Но переубеждать Самойленко было делом бессмысленным, Спартак
давно перестал этим заниматься. Хлопнув техника по плечу: «Прорвемся, старик!»,
Спартак забрался в кабину своего МиГа. Однако к лесу вырулить не удалось.
Дорогу самолету, яростно размахивая руками, преградил Джамбулат.
– Новая вводная! – закричал он, подбегая к
кабине. – Замучали они, слушай! Значит, так. Идем на облет границы. При
выключенных аэронавигационных. Очередность взлета – я, Леха, последним ты. Ты
идешь правым. Задача на вылет – разведка. Все понятно?
– Понял. Ничего не уточняли?
– Да ну, мура! Как обычно, техники тучу гонят. Говорят, на
Кронштадт сбросили мину. Сейчас сами посмотрим.
И Джамбулат понесся к Лехе Мостовому доводить до него
вводную...
Три МиГа-3, разбежавшись по взлетной, один за другим взмыли
в воздух. Маршрут был обычным, можно сказать, ежедневным, знакомым до зевоты.
Несколько минут полета, и они оказались над Финским заливом, пошли над водой.
Справа виднелся остров Котлин, где находится Кронштадт. Ничего похожего на
разрывы и пожары в той стороне не наблюдалось. Да и вообще ничего необычного не
было – ни в воздухе, ни на земле.
Бекоев повел звено курсом на Выборг. Пронеслись над
Выборгским заливом, за которым начинается Финляндия. На финской земле тоже все
было мирно и спокойно. Огни не горели, финские самолеты в сторону Ленинграда не
летели, военные корабли курсом на наши воды не шли, равно как и гражданские. Словом,
обычная картина.
Бекоев развернул звено, повел к Кронштадту. Прошли над
подковами кронштадтских фортов, осмотрели внешний рейд. Отпали последние
сомнения в том, что про мину – это все выдумки и чушь. Определенно ничего в
Кронштадте не взрывалось этой ночью. И Бекоев мимо Ленинграда вновь повел
звено в сторону Выборга.
