Глеб не был уверен, что угроза сработает, но попробовать, разумеется, стоило.
— Да здесь я, здесь, однако. Чего раскричался? Шумишь, старого шамана пугаешь! А чего кричать? Чего пугать, однако?.. — послышалось знакомое бормотание.
Шаман — все такой же, в меховой парке с капюшоном и с косичками, на концах которых болтались костяные фигурки, — невозмутимо сидел на корточках под березой.
— Появился-таки, — Глеб метнул в сидящего острый, как кинжал, взгляд. — Ну а теперь рассказывай, как на мне вампиришь.
Старик поспешно затряс головой, попутно пытаясь изобразить на хитром, сморщенном, как грецкий орех, личике выражение святой невинности.
— Что кричишь? Что старого шамана ругаешь? Знать не знаю, ведать не ведаю! Моя — старый, больной шаман! Не злой дух, однако! Злые духи кровь пьют, косточки мозговые глодают, а моя — нет! Никогда!
В ветвях молодого дерева заливисто пела какая-то птица, делая картину и вовсе сюрреалистической.
— Тебе что, нашего колдуна позвать? — спросил Глеб с усмешкой. — Если ты уж со мной разговаривать не желаешь?..
— Почему сразу не желаю! — шаман вскочил на ноги, однако чем больше он пытался изобразить простодушие, тем хуже у него получалось.
— Ну?
— Бедный я, однако! Несчастный! — старик обхватил голову руками и закачался, словно в великом горе. — Мясо-то мое давно сгнило, косточки трухой рассыпались!.. — он бросил быстрый взгляд на Глеба, проверяя произведенное впечатление, и застонал еще жалостливее. — Один был у меня дом — холм, что насыпан на мое бедное тело, да и тот срыли, бубен достали, косточки потревожили… Горе мне, однако, горе!..
Глеб вздохнул. Этот самый бубен и был их первым заданием, именно после этого старый шаман и привязался к нему, как заметил Ян, хвостиком. Только не похоже, что старик из-за этой утраты страдает. Сразу видно: рад-радешенек, что из-под земли выбрался и пиявкой к живому человеку присосался. А ведь и вправду вроде посвежел даже с тех пор, как впервые Глебу явился.
— Слушай, шаман, — прервал он заунывное нытье, — понимаю, у вас по обрядам нечто вроде театральных выступлений устраивать полагается, а у нас это не принято. В последний раз тебя спрашиваю: жрал ты меня или не жрал?.. Впрочем, можешь не отвечать, я и сам знаю.
— Ну так что, молодой шаман, — старик внезапно прекратил свое сольное выступление и заговорил абсолютно нормально, — ну, брал понемногу. Надо же мне как-то свой дух здесь поддерживать… Так ведь самую малость, тебе ничего, даже не заметно, а мне на пользу. К тому же кто тебе, кроме меня, совет даст?..
— Много ли ты давал мне советов, — махнул рукой Глеб.
— Давал, однако! И про друга, в котором зверь ворочался, предупредил… И про этого… черного вашего… Вот и сейчас совет дам. Хороший совет, дельный, ты послушайся!
— Да ладно торговаться, говори уж! — засмеялся Глеб.
— Не ходил бы ты, молодой шаман, в то место. Нехорошее оно, закрытое. Одно дело туда войти, другое — выйти, — глаза старика смотрели по-молодому пристально и зорко.
— Это и есть твой совет? — Глеб сорвал с дерева листик и задумчиво покрутил его в руках. — А даешь ты его потому, что обо мне печешься, или потому, что тебе туда за мной нельзя, а без меня здесь ты недолго протянешь?
— Умный, однако, — пробурчал недовольно шаман, — очень вы, молодые, умные пошли. Только по какой бы причине я тебя ни предупреждал, исход-то один! Вот и думай, молодой шаман!
Легкий ветерок пробежался по мягкой траве, а старика уже не было. Исчез, словно сквозь землю провалился. Но Глеб не удивился: это было вполне в стиле его спутника.
Парень медленно вышел из рощицы, глядя на собравшихся на берегу друзей.
Второе предупреждение. Все пытаются отвадить их от Китежа. Интересно почему, и только ли из собственных корыстных целей. Может быть, не стоит им туда соваться?.. Но, с другой стороны, и отступать как-то нехорошо. Евгений Михайлович на них надеется, а Китежская икона — очень мощный охранный артефакт. Она поможет им защититься от нападений врагов. Не только их школе, а всем, кому это понадобится. Люди давно мечтали о временах, когда на всей земле прекратятся войны.
Да и ценна ли его собственная, Глеба, жизнь, когда речь идет о жизнях многих и многих людей. Риск вполне оправдан. Вот только бы увидеть на прощание Ольгу… Или хотя бы голос ее услышать… Она вспомнилась ему так ярко, что он словно увидел девушку рядом. Голубые смеющиеся глаза, медь рассыпавшихся по плечам волос. Он знал каждый ее жест, каждый поворот головы, каждую улыбку — то застенчивую и нежную, как весеннее утро, то ослепительно-солнечную, словно июльский полдень. Ему так захотелось хоть на миг стать к ней ближе, что Глеб достал из кармана джинсов телефон, но, покачав головой, положил его обратно. Зачем ее тревожить? Он принял решение держаться от Ольги подальше, чтобы не подвергать ее опасности. Вот и нужно придерживаться этого плана. Уж лучше пусть думает, что он ее бросил.
* * *
— Ну что, никто не передумал? — Ян насмешливо оглядел своих спутников.
— Переходи к делу, — буркнул Глеб, но Александре показалось, что он чем-то расстроен.
К ночи окрестности Светлояра обезлюдели, ушел даже тощий парень с рамочкой, с достойным лучшего применения упорством пытавшийся отследить здесь энергетические всплески.
— Тогда слушайте внимательно, — голос Яна сделался серьезным. Саша бы даже сказала, что необычайно для него серьезным. — От того, как каждый из вас будет соблюдать правила магической безопасности, зависит не только его жизнь, но и жизнь всех членов группы. Стоит нарушить одному — отвечать придется всем. Я понятно говорю?
Все кивнули. В сгустившейся тьме ребятам стало как-то не по себе, к тому же все они уже на собственном опыте знали, что слова Яна — не просто угроза, они имеют под собой реальную почву.
— Во-первых, — продолжал Ян, — во время обряда никто из вас не должен произнести ни единого слова. Во-вторых, идти точно за мной. Ни шагу с тропинки, что бы вы ни увидели. Даже если перед вами встанет стена огня. Один шаг вбок или назад — и последствия могут быть самыми страшными. То же самое касается того, чтобы оглянуться. Что бы вы ни слышали позади, как бы ни было велико искушение — не оглядывайтесь. Поняли?
Они снова согласились. Пока вроде все просто. В теории.
— Мы должны трижды обойти это озеро, и если все пойдет правильно, каждый раз будет что-то меняться, — Ян казался очень собранным. Привычная кривоватая ухмылка напрочь исчезла с его лица, а еще Александра чувствовала исходящую от него странную силу — спокойную и в то же время очень мощную. — Не пугайтесь, так и должно быть. Если врата откроются, мы окажемся в Китеже. Там тоже нужно будет соблюдать некоторые простые правила. Конечно, желательно ничего не пить и не есть, но скорее всего нам придется пренебречь этим запретом — гость, который не берет в рот ни крошки, всегда вызывал у хозяев обоснованное недоверие. Во всякую нежить и нечисть предки верили, и, как мы с вами знаем, не зря. В общем, есть, видно, придется. Ну ничего, думаю, с этим я справлюсь на выходе. Главное — не давайте никаких обещаний, не принимайте никаких предложений. Скорее всего, если нам придется провести там несколько дней, с каждым днем связь с нашим миром будет слабеть. Постарайтесь не забыть об этом мире, и хорошо, если каждый из вас найдет для себя какой-то якорь, какой-то повод вернуться. Человек, который тебе дорог, незаконченное дело, неосуществленная мечта — все это в какой-то момент станет драгоценным. Я надеюсь, у каждого из вас есть что-то такое?
