– Что мы здесь делаем? – изумленно спрашивали друг друга главы семейств.
Один даже взял бумаги с парты, разорвал их на мелкие клочья и подбросил над головой. Прочие стали делать то же самое, хохоча и радуясь, как Пинпин. В воздухе закружила настоящая белая метель. На трибунах люди кинулись обниматься, не обращая внимания на цвет одежды. В серое море устремились коричневые потоки, оранжевые перемешались с алыми.
Услышав у себя в башне новую, прекрасную песню, император настежь открыл окно – и выбросил вазочку с шоколадными батончиками. Конфеты рассыпались под ноги окаменевшим зарам. Креот развернулся и кинулся через дверь наружу, вниз по витой лестнице.
А тем временем на арене Аира пробивалась через толпу горожан, которые менялись разноцветными деталями одежды и сами весело удивлялись незнакомым сочетаниям. Наконец пророчица увидела Анно, идущего к ней с распростертыми объятиями. Добравшись до среднего круга, мама подхватила Пинпин, прижала к себе и осыпала поцелуями, а когда подняла глаза, перед нею стоял Бомен и радостно протягивал руки. Спустя мгновение к родным присоединилась Кестрель, и подошедший отец заключил всех в объятия, а по его добрым щекам побежали ручьи слез. Тогда и Аира впервые заплакала, не веря своему счастью.
– Мои храбрые пташки, – говорил Анно, горячо целуя семью. – Мои храбрые пташки вернулись.
Пинпин запрыгала и завозилась на руках у матери, не в силах выразить свой восторг.
– Люблю Бо! – выкрикивала она. – Люблю Кесс!
– О мои милые! – Аира еще раз прижала к себе детей. – Мои самые дорогие на свете!
Неподалеку, забытый ликующими горожанами, бывший Главный экзаменатор пробился к Мампо и рухнул на колени.
– Прости меня, – дрожащим голосом вымолвил он.
– Простить? За что? – удивился юный путешественник.
– Ты мой сын.
Несколько долгих мгновений мальчик потрясенно молчал. Потом застенчиво протянул руку. Экзаменатор пылко схватил ее и прижал к губам.
– Папа, – просто сказал Мампо, – а у меня теперь есть друзья.
По щекам Инча побежали слезы.
– Правда, мой мальчик? Правда, сынок?
– Хочешь, я вас познакомлю?
Бывший Главный экзаменатор кивнул, не в силах произнести ни слова. Мампо взял его за руку и отвел туда, где собралась семья Хазов.
– Кесс! Посмотри, я нашел своего папу.
Мэсло понурил голову: как он мог смотреть им в глаза?
– Ты уж за ним приглядывай, Мампо, – тихо произнес Анно и крепче обнял детей. – Знаешь, сколько нам, родителям, нужно вашей заботы?
Миновав двойные ряды беломраморных колонн, император остановился на верхней террасе и удивленно уставился на суматоху внизу. Мелодия Поющей башни плыла над Арамантом, и ее освобождающая сила вливалась в людей, как солнечное сияние после долгой зимы. Креот раскинул руки, блаженно улыбнулся и прокричал:
– Вот как надо! В городе должно быть шумно!
А юные зары, застывшие точно идолы, неожиданно принялись дряхлеть на глазах. Их прекрасные лица сморщились, кожа поблекла, горящие страстью глаза погрузились во мрак. Гордые спины ссутулились, а золотые локоны поседели, потускнели и начали выпадать. Годы пронеслись за минуты. Один за другим зары в корчах валились наземь и умирали. Время и разложение, так долго служившие им, теперь одолели своих хозяев. Плоть истлела и обратилась в прах, и ветер, певший в серебряных трубах башни, развеял его по улицам Араманта, по сточным канавам и зеленым садам, и вскоре единственным, что напоминало миру о неустрашимой армии заров, был длинный ряд желтых скелетов да острые клинки, ярко блестевшие на солнце.
