Прервав связь, он немедленно набрал номер мобильного телефона Школьникова и, пока в трубке тянулись длинные гудки, прикурил сигарету от окурка предыдущей.
– Владислав Андреевич, – быстро заговорил он, когда Школьников ответил, – ситуация выходит из-под контроля. Севрук узнал, что кто-то выкачал все деньги с его секретных счетов. Он рвет и мечет. Мне стало известно, что он ищет специалиста для выполнения какой-то грязной работы. Он хочет вас убрать, Владислав Андреевич.
– Как ты это узнал? – спокойно спросил Школьников.
«Да, – подумал Караваев, – это тебе не Вадик. – Ни паники, ни крика… И вопрос хорош. Не в бровь, а в глаз. Старик смотрит прямо в корень, надо отдать ему должное.»
– По своим каналам, – ответил он.
– Да? Уж не ты ли тот специалист, которого собирается нанять мой племянничек?
– Увы, нет. По-моему, он мне больше не доверяет. Мне кажется, он подозревает, что я приложил руку к истории со счетами. Не удивлюсь, если он закажет и меня.
Школьников вздохнул – протяжно, совсем по-стариковски.
«Чертов клоун, – подумал Караваев, услышав этот вздох. – Кого ты собрался провести? Уж я-то тебя знаю как облупленного! Ты молодым еще фору дашь, и нечего вздыхать. Давай, давай, высказывайся по делу!»
– Что ж, – помедлив, сказал Владислав Андреевич, – чего-то в этом роде следовало ожидать. По-моему, вывод очевиден. Нужно как-то уладить эту неприятную историю, Максик, и я вижу только один способ это сделать. Думаю, ввиду чрезвычайных обстоятельств следует увеличить твой обычный гонорар – ну, скажем, на сто процентов. Тебя устраивает такое предложение?
– Вполне, – ответил Караваев. – Детали, как всегда, на мое усмотрение?
– Разумеется, – сказал Школьников таким тоном, словно речь шла о том, чтобы накопать червей для предстоящей рыбалки. – Да, и еще одно… Ты новости смотрел? Репортаж о похищении журналиста видел? Понял, о ком речь?
– Думаю, да, – сказал Караваев. – Не повезло парню. Похитители редко оставляют своих пленников в живых. Особенно когда речь идет о политике и больших деньгах.
– Вот именно. Думаю, он больше не жилец, как это ни прискорбно.
– Мне тоже так кажется, – с притворным вздохом согласился Караваев. – Жаль парня, но после его разоблачительной статьи этого следовало ожидать.
– Увы. Дразнить сильных мира сего – опасное занятие. Печально это все, Максик. Грустно… В общем, действуй. И не тяни, пожалуйста, дело срочное.
– Естественно, – сказал Караваев. Он с удовольствием докурил сигарету, стоя у окна и глядя на дождь, который уже пошел на убыль. Вон и прохожие появились – натянутые на головы плащи, раскрытые мокрые зонтики, забрызганные грязью ноги…
"Все по плану, – размышлял Караваев. – Все идет как надо. Так, как должно быть. Нужно еще немного поработать, а потом станет по-настоящему хорошо – там, у теплого моря, на мраморной террасе, где почти не бывает дождей и круглый год светит солнце. С повесткой я здорово придумал. Бумажка получилась лучше настоящей, ей-богу. Теперь Вадик минуты лишней в Москве не задержится. Небось уже гонит из города во весь дух, недоумок. Пускай себе гонит, все равно далеко не уйдет.
И старик тоже молодец. Акцию с журналистом он спланировал профессионально, остается лишь довести дело до конца. И мы его доведем, вот только внесем некоторые коррективы в разработанный Владиком план. Коррективы мелкие, но это как при стрельбе на большую дистанцию: отклонение ствола на долю миллиметра дает погрешность в десятки сантиметров, а то и метров. Или как у Рея Брэдбери: раздавил путешественник во времени какую-то доисторическую козявку, вернулся домой, а там – фашистская диктатура…"
Он сунул окурок в пепельницу, посмотрел на часы и подошел к высоченному, сиявшему первозданной белизной холодильнику “Стинол” – единственной красивой и дорогой вещи во всем доме, если не считать японского телевизора, который украшал собой гостиную. Там, в холодильнике, в самой глубине, за батареей пивных жестянок и банок с рыбными консервами, лежала пластиковая коробочка, которую Караваев именовал своей аптечкой. В аптечке хранился набор препаратов в ампулах и таблетках, которым при желании можно было отправить на тот свет или усыпить на долгое время человек сорок. Подполковник поковырялся в аптечке согнутым пальцем, что-то бормоча себе под нос, выбрал ампулу с бесцветной жидкостью, положил ее в нагрудный карман рубашки и спрятал аптечку на место. Закрыв холодильник, он убрал в тайник лежавший на столе пистолет, снова бросил озабоченный взгляд на часы и стал искать ключи от машины. Сегодня была суббота, и через несколько часов Школьников, по обыкновению, должен отправиться на дачу. Максиму Караваеву было просто необходимо побывать там до появления хозяина, чтобы задуманный им план удался.
* * *
С утра погода испортилась, и, как назло, снова разболелось плечо. Юрий лежал в постели до последнего, но в конце концов все-таки встал, выпил кофе, умылся и, посмотрев в окно, твердо решил, что проведет этот день, валяясь на диване перед телевизором. Идти никуда не хотелось, плечо ныло, в голову все время лезли неприятные мысли о Светлове. Мирон вел какую-то странную игру, и Юрий с тоской подумал, что его работа в редакции, судя по всему, близится к концу. Даже если он не станет больше высказывать свое мнение по поводу затеянных Мироном махинаций, тот вряд ли забудет имевшую место размолвку. Отношения будут ухудшаться, пока окончательно не испортятся. А если водитель редакционной машины не уживается с главным редактором, не надо долго гадать, кому из двоих придется искать себе новое рабочее место.
"Ну и черт с ним, – решил он. – Подумаешь, потеря! Видно, мне на роду написано мотаться с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. Кончатся листки в трудовой книжке, тогда и подумаем о том, чтобы сменить образ жизни. Непрерывный трудовой стаж – не такая важная штука, чтобы из-за нее всю жизнь жрать дерьмо и улыбаться. Кто-то считает иначе, а я к такой “диете” не приучен…
Напиться, что ли? Так ведь неловко как-то – прямо с утра, не успев глаза как следует продрать. И потом, пьянствовать только потому, что тебя не устраивает поведение твоего начальника, – очень скользкий путь. Оглянуться не успеешь, как загремишь на принудительное лечение. Да я ведь принял твердое решение никуда сегодня не выходить."
«Нет худа без добра, – решил он. – Что там по телевизору?»
По телевизору показывали очередной бразильский сериал. Юрий быстро переключил программу и стал смотреть какой-то вестерн. После вестерна он соорудил себе гигантский бутерброд с ветчиной, нашел боевик с Арнольдом Шварценеггером и стал бездельничать дальше. Это оказалось увлекательным занятием, и Юрий не заметил, как прикончил купленный два дня назад килограмм ветчины и три четверти буханки бородинского хлеба.
Потом начались новости, и Юрий снова переключил канал, чтобы не слушать отчета о ходе поисков похищенного какими-то негодяями журналиста Светлова. У него мелькнула мысль выключить телефон, но он не отважился на такой решительный поступок: что-то подсказывало ему, что ситуация может измениться, и он не хотел упустить момент.
