– Девчонка! – Король вытянул трясущуюся руку, указывая на Астрель. – Проклятая девчонка! Она все слышала!
Каргор повернул голову, увидел Астрель и замер от неожиданности. Король с воплем ярости бросился на Астрель, но та оказалась проворней. Она метнулась сквозь густой колючий терновник, перепрыгнула через поваленное дерево. Туда, туда, в глубину чащи, где ее не выдаст лунный свет.
Астрель, протянув вперед руки, бежала, ныряя в густые тени, в провалы между деревьями. Лес словно притих. Ни одна сухая ветка не затрещала у нее под ногой.
Король подскочил к Каргору, ухватил его за плечо:
– Что же ты! Скорее! Девчонка слышала заклинание. Она… нет, нет, это невозможно! Я не перенесу этого. Она же может теперь превратить всех оленей опять в… – Король захлебнулся от ужаса. Смертельный страх душил его. – Каргор, убей ее!
Каргор долгим взглядом поглядел на короля.
– Хорошо. Она умрет. Я остановлю ее сердце, – сказал он медленно, и слова его падали тяжело, как камни. – Она – умрет!
– Да, да! Останови ее сердце! – вне себя воскликнул король. – Пусть она упадет мертвая! Скорее же!
Каргор властно поднял руку:
– Сердце, не бейся, сердце… – Но Каргор недоговорил. Он глухо, затравленно вскрикнул и поспешно спрятал руку под плащ. В свете луны сверкнули загнутые птичьи когти, а край плаща на миг превратился в длинное крыло ворона. – Не могу, государь, вы сами видите, не могу… – в изнеможении простонал Каргор, поворачивая к королю синевато-темное лицо. – Я превращаюсь в ворона. Против своей воли. В ворона…
– Но ее надо убить! Все равно! – не слушая его, вопил король. – Как она могла улизнуть из дворца? Двести стражников, рослых болванов, сторожили все выходы. Ну, придумай что-нибудь, Каргор! Да пойми же, если она убежит, это конец всему!
– Но если я превращусь в ворона, я утрачу все свое могущество. Я стану просто птицей… обычной птицей, – измученным, прерывающимся голосом ответил Каргор.
И ни Каргор, ни король не заметили, что, часто взмахивая крыльями, в лунном луче над их головами пролетела маленькая птичка с хохолком на макушке.
Это была птичка Чересчур. Она спряталась в густой листве дуба, маленькая, как желудь.
«Странно и невозможно! Где Астрель и Гвен Хранитель Леса? – Птичка Чересчур оглядела поляну. – Я бы сказала, чересчур странно. И как это добрый господин Каргор может превратиться в ворона?.. Ах…»
Птичка Чересчур сдавленно пискнула и чуть не свалилась с ветки. Она все поняла. Что она натворила! Глупая, беспечная птица. Кому она доверила тайну Астрель и Гвена! Она невольно предала их, а может быть, даже погубила…
– Ну сделай хоть что-нибудь! – уже с мольбой простонал король. – Ты только подумай, если олени снова превратятся в людей и все об этом узнают… Нет, что со мной будет?
Король схватился руками за голову, пошатнулся, оперся плечом о старый дуб.
– Успокойтесь, государь, – тихо ответил Каргор. Его слова звучали в безветренной тишине четко и внятно, и каждое из них заставляло вздрагивать птичку Чересчур как от удара. – Я превращу Астрель в дерево. На это у меня еще хватит сил.
– В дерево? – радостно встрепенулся король.
– Да, – хмуро кивнул Каргор. – Корни уйдут глубоко в землю, и Астрель навсегда забудет, кто она. Навсегда забудет.
– Так поспеши! – весь трясясь от нетерпения, воскликнул король. – Колдуй, колдуй, Каргор! Преврати ее в дерево!
Каргор поднял голову и взглянул на небо. Нечеловеческая тоска была в его взгляде.
Он отступил в глухую тень, и оттуда, из ночного мрака, послышался его тяжелый, пугающий голос:
Слову древнему покорись —
Девушка, в дерево превратись!
Руки-ветви ты опусти,
Глубже корнями в землю врасти!
Каргор устало перевел дыхание. С низко опущенной головой подошел к королю, волоча плащ по росистой траве.
– Вот и все, государь. Больше нет Астрель, принцессы Сумерки!.. – Голос Каргора дрогнул. – Я превратил ее в дерево.
– Навсегда? – недоверчиво спросил король.
– Не тревожьтесь. Ее может снова превратить в человека лишь тот, кто отыщет ее в лесу и трижды назовет по имени. Но если пройдет хоть один день, корни дерева слишком глубоко уйдут в землю, ветер поселится в ветвях. И Астрель забудет себя, забудет, кто она, навсегда.
– А если все-таки кто-нибудь?.. – Король опасливо покосился в сторону леса.
Каргор покачал головой.
– Сколько деревьев в лесу! Даже мне не найти среди них Астрель. Шумят ветвями, а слов не знают. Ищи – не найдешь.
– Ну, денек! – перевел дух король. Видно было, что он успокоился. – Теперь в теплую постель и спать, спать. Все забыть. Проклятый день, хорошо, что все обошлось. Ну, прощай, Каргор! – Король небрежно махнул рукой и пошел туда, где вдалеке на большой дороге покачивалось тусклое пятно факелов.
Он даже не оглянулся. Забыть, все забыть. Отдых на пуховиках, и никаких забот. А завтра… Завтра охота на прекрасных оленей! Каргор стоял неподвижно. Ветер обегал его стороной, словно боясь пошевелить край плаща.
«Уж не окаменел ли он?» – Птичка Чересчур, вся дрожа, посмотрела на него из густой зелени.
– Астрель… Принцесса Сумерки… Прощай навек… – вдруг послышался его невнятный, словно надломленный голос.
Луна зашла за тучу, капли росы погасли. И с потускневшей травы взлетел ворон, черный, как ненастная ночь.
Птичка Чересчур со страхом посмотрела ему вслед.
– А я-то верила доброму господину Каргору! – с горечью прошептала она. – Все просила его избавить нас от страшного ворона. Но я же не знала… Астрель, Гвен, что теперь с вами будет?
Глава XVIII
Шкатулка с голосом Скиппа
И главное:
Каргор обнаруживает пропажу
Каргор застывшим взглядом смотрел, как золотые змеи извивались в камине. Там больше не было голубой искры.
Дверь распахнута настежь, угол ковра загнут, кресло отодвинуто впопыхах… Ясно, здесь кто-то побывал. Нет, голубая искра не погибла, ее не успели сожрать огненные змеи – голубую искру похитили!
Скипп, словно куча жалкого тряпья, скорчился в углу. Руками обхватил голову, будто ожидая удара.
Огненные змеи, встав на хвосты, нетерпеливо плясали в камине. С голодным шипением разевали пылающие пасти.
– Есть хотите, мои маленькие, мои бедные голодные змейки, – рассеянно пробормотал Каргор. – Потерпите немного, я накормлю вас.
Огненные змеи потянулись к Каргору. Раскаленные капли яда стекали с каминной решетки, гасли на мраморном полу. Каргор утомленно опустился в кресло, заслонил глаза ладонью.
