Глава X
Мы узнаем, где надо выбрасывать котов
И главное:
великий позор Васи Вертушинкина
До зоопарка было всего четыре остановки на троллейбусе. Но пока Вася Вертушинкин проехал эти четыре остановки, он думал, что у него все волосы поседеют. Он даже несколько раз поглядел в зеркальное стекло троллейбуса – остался ли у него хоть один коричневый волосок на голове.
Пассажиры в троллейбусе, словно они котов никогда в жизни не видели, все, как один, принялись разглядывать волшебника Алешу. Со всех сторон к нему тянулись руки. Одни старались погладить его по спинке, другие почесать за ухом или хотя бы потрогать.
Вася Вертушинкин, как мог, загородил волшебника Алешу, растопырив локти, словно курица-наседка крылья.
– Вот такие коты, простые, не пушистые, – самые умные, – солидно заметил молодой человек с усиками.
– И смотрите, как сидит. В окошко смотрит так разумно, словно человек! – подхватила девушка с длинными волосами, похожая на русалку.
«А как ему глядеть прикажете? – сердито подумал Вася Вертушинкин. – И чего только привязались? Вдруг ему надоест всю эту ерунду слушать, и он…»
Но пассажиры не успокаивались:
– У нашего соседа точь-в-точь такая кошка. Это твоя кошка, мальчик?
– Сколько этому коту лет?
– На вид нестарый еще.
– Как его зовут? Барсик, наверно. Барсик! Барсик! Ишь ты, и ухом не ведет. Значит, не Барсик.
– Не трогайте его. Видите? Ушко больное, – серьезно сказала Катя. Она протянула руку, загораживая волшебника Алешу.
Катька – вот это настоящий человек. Ничего не знает, а все-все понимает.
Но больше всех волновалась острая старушка с колючими локтями. На голове у нее была пушистая серая шапочка, связанная, как показалось Васе Вертушинкину, из толстой паутины. Голос у старушки был тоже острый и пронзительный.
– Если ты его выкинуть хочешь, мальчик, то я научу тебя, где его выкидывать. Около моего дома ты не выкидывай – я его все равно не подберу. И не проси. Нет, нет, нет. Потому что я этих всяких кошек терпеть не могу. А ты его выкинь возле дома моей сестры Тонечки. Тонечка – она кошек просто обожает. Вот увидишь, она его подберет и будет воспитывать. Я тебе и адрес дам, где его воспитывать. То есть где его выкидывать. То есть где моя сестра Тонечка живет… Нет, никогда в жизни не видала таких бестолковых мальчишек. Это для кота будет просто счастье, если ты его там выкинешь!
Старушка, очень волнуясь и то и дело поправляя свою шапочку из густой паутины, что-то быстро нацарапала острым карандашиком на клочке бумаги.
И сколько Вася Вертушинкин ни пробовал втолковать ей, что он вовсе не собирается выкидывать этого кота, старушка все равно сунула ему в руку бумажку с адресом.
Но вот за стеклом замелькали яркие лаковые афиши зоопарка. Оскаленная морда льва. Длинная пасть крокодила, похожая на футляр для какого-то диковинного музыкального инструмента.
Вася Вертушинкин вылез из троллейбуса и с облегчением перевел дух. Доехали-таки!.. Ох, руки заняты, даже пот со лба не вытрешь.
Все двинулись вдоль забора зоопарка вслед за Сашкой Междупрочим.
Он шел медленно, внимательно оглядывая каждую доску, каждый гвоздь.
Сердце у Васи Вертушинкина так и замирало. Конечно, он полностью доверял волшебнику Алеше, ничуть не сомневался. Не будет же взрослый человек, да еще волшебник, его обманывать? Ну зачем? И все-таки…
Наконец Сашка разыскал знакомую доску, всю захватанную ребячьими руками. Доска и вправду болталась на одном гвозде. Сашка отвел ее в сторону, и Вася Вертушинкин неловко, стараясь не придавить волшебника Алешу, не прищемить ему хвост, пролез в щель.
Они одиноко пошли по пустынным дорожкам.
Из клеток на них с молчаливым интересом смотрели разные зайчики-кролики. Настроив чуткие уши, их провожали глазами лисицы с красивыми черно-бурыми хвостами.
– Сюда, сюда, – сказал Сашка Междупрочим.
Он посторонился, пропуская вперед Васю Вертушинкина.
И Вася Вертушинкин очутился прямо перед клеткой льва.
Это произошло как-то сразу, вдруг, и Вася Вертушинкин даже не успел подготовиться к этому, собраться с духом. Он почувствовал только кислую слабость в коленках, а по спине сверху вниз пробежали ледяные мурашки, будто кто-то провел по спине пачкой с мороженым.
Лев был большой и золотистый. Положив тяжелую голову на вытянутые лапы, он привалился боком к решетке, и железные прутья вдавились в его гладкое, сильное тело.
Две черные бархатные пантеры повернули головы и посмотрели на Васю Вертушинкина холодными желтыми глазами. А на песке бесшумно и гибко зашевелились еще две черные пантеры – это были их тени.
Тут взволнованно затрубил слон, вскинув хобот. Маленькие его глазки в складках сморщенной кожи смотрели на детей растроганно, с умильным восторгом.
В ответ неодобрительно забулькал крокодил, по самые глаза лежавший в воде.
Катя как-то странно поглядела на Васю Вертушинкина не то с сочувствием, не то с укором – и вдруг сказала:
– Ну все, пошли назад. Я уже поверила.
– А я, между прочим, нет! – усмехнулся Сашка.
Вася Вертушинкин незаметно скосил глаза на волшебника Алешу, который как-то странно притих у него на руках, тесно прижавшись к его груди. Да нет, наверно, просто задумался. Мало ли у волшебника забот?
– Дядя Алеш… – Вася Вертушинкин слегка тряхнул кота.
Волшебник Алеша вздрогнул. Жесткие его усы пощекотали ухо Васи Вертушинкина.
– Ладно, – прошептал он, – сейчас я с ними потолкую. То есть поколдую…
Вася Вертушинкин осторожно опустил кота на землю. Кот лениво, барственно зевнул, вытянул сначала передние лапы, потом задние. Вид у него был такой, как будто ему все безразлично, никуда он не торопится, и вообще мир устроен так, что нечего особенно суетиться и беспокоиться.
Но Васе Вертушинкину почему-то почудилось, что волшебник Алеша волнуется и даже нарочно хочет оттянуть время и поэтому так долго, старательно зевает и потягивается.
Волшебник Алеша медленно пошел по дорожке.
У Васи Вертушинкина невольно сжалось сердце. Волшебник Алеша казался таким крошечным, таким хрупким по сравнению с огромными хищниками. Вася Вертушинкин почти со страхом следил, как он идет прямо к опасным клеткам и его легкие лапы даже не оставляют следов на свежепосыпанном, еще не утоптанном песке.
«А может быть, он сейчас в кого-нибудь ка-ак превратится… – с отчаянной надеждой подумал Вася Вертушинкин. – В кого-нибудь такого, что и представить себе нельзя…»
