— Эй! — Он осторожно потрогал ее щеку. — Что с тобой?
— Ничего, — очнувшись, сказала она. — Просто я устала от
всего этого.
— Разберемся и поедем отдыхать, — пообещал он. — А когда
вернемся, будем искать работу. Как ты думаешь, мне подойдет работа дамского
парикмахера?
Сообщение лежало в корзине.
Лидия затылком почувствовала, как Шубин весь подобрался и
моментально отдалился от нее, и она даже не успела спросить его, правда ли он
хочет поехать с ней в отпуск.
— Пусти меня, — попросил он, толкая ее в бок и не отрывая
глаз от экрана. Она неловко выбралась из кресла, давая ему место.
“Никуда мы не поедем, — подумала она грустно. — Он забудет
обо мне, как только решит свои проблемы. Он вытащит себя из водоворота — и меня
заодно! — пожурит и забудет. И будет вспоминать раз в году, рассказывая
приятелям в бане, как его чуть не угробила какая-то дура журналистка”.
Лидии вдруг стало неинтересно. Как будто новое Золушки но
бальное платье, подаренное волшебницей, при ближайшем рассмотрении оказалось
линялой тряпкой.
Нужно поставить чайник. Где-то был вкусный английский чай,
приберегаемый на черный день. Вытереть пыль с серванта — вон ее сколько, можно
что-нибудь написать или нарисовать крысу. Когда Лидия была маленькой, бабушка
часто рисовала крысу или ромашку на пыльных равнинах внучкиного письменного
стола. Нужно наконец почувствовать себя дома, а не в гостях у Лидии Шевелевой,
очень знакомой и близкой, но все-таки немножко чужой.
Со странным чувством, как будто она застала у себя дома
совсем незнакомого человека, который почему-то занимается своими делами и не
обращает на нее внимания, она посмотрела в затылок Егора Шубина и спросила
равнодушно:
— Чай будешь пить?
Шубин молчал, что-то внимательно изучая на мониторе, и Лидии
пришлось повторить вопрос.
— Чаю хочешь?
— А? — Он даже не оглянулся. — Нет, не хочу. Она задумчиво
постучала по ладони медной туркой, прихваченной из серванта.
“О чем ты думаешь, идиотка? Что тебе в голову взбрело? Ты
должна спасать свою шкуру и свою глупую голову, а не мечтать о сумасшедших
романах с мужчинами, чьи фотографии публикуют “Эксперт” и “Коммерсант”, а
газета “Время, вперед!” лишь подбирает за ними крохи информации. Вспомни, кто
он и кто ты. У него сейчас нет другого выхода — ты ему нужна, он надеется, что
в чем-то ты сможешь ему помочь. В ту самую секунду, когда он вернется на
работу, он забудет, что ты есть на свете”.
От горя она даже забыла, что опасность все еще никуда не
делась, что времени остается все меньше, а следовательно, меньше шансов на
спасение.
— …твою мать, — пробормотал Шубин. — Твою мать…
Почти с содроганием очнувшись, как будто от глубокого сна,
Лидия с изумлением на него посмотрела. Он больше не пялился в монитор, он
что-то быстро набирал на клавиатуре. Лидии казалось, что из-под пальцев у него
летят синие искры.
— Что там? — спросила она и подошла поближе. — Ты что, в
самом деле нашел адрес?
— Нашел, — ответил Шубин злобно. — Я нашел адрес, мать его!
— Надо же, — проговорила она с уважением. — Я была уверена,
что такие штуки могут проделывать только в кино.
— Кино и немцы, — сказал Шубин.
— И что это за адрес? — Лидия пристроила турку на край стола
и посмотрела в монитор. — Мы теперь можем определить, кто отправлял сообщения?
— Это мой собственный электронный адрес! — Шубин взял турку
и швырнул ее об пол. Она звонко ударилась, подскочила и закрутилась на паркете,
как волчок… — Сообщения тебе отправляли с моего компьютера.
* * *
— Последний вопрос, — сказал Кольцов, не поднимая глаз от
разложенных перед ним бумаг. — Что там у нас с юридической службой?
Все довольно долго молчали, как брянские партизаны на
допросе в гестапо, и Тимофею Ильичу пришлось поднять глаза. Впечатление было
такое, что замы шарахнулись от него в разные стороны, хотя никто не двинулся с
места.
— Господа, никто не слышал, о чем я спрашиваю? — Это было
так забавно, что Тимофей Ильич даже прикрыл папку, в которой лежали документы.
Он обвел замов взглядом и задержался на Игоре Абдрашидзе. — Игорь Вахтангович,
ты тоже ничего не слышал?
— Я слышал, Тимофей Ильич, — ответил Абдрашидзе поспешно. —
Может, сначала Владимира Алексеевича послушаем?
Владимир Дудников был шефом службы безопасности. Он открыл
рот, собираясь что-то сказать, но Тимофей перебил его:
— Я выслушаю вас позже. Сейчас мне хотелось бы знать, какие
у кого будут предложения по работе юридической службы. Или мы теперь без
юристов работать будем?
Замы продолжали молчать, опасаясь высказываться. Выскажешься
первый — вдруг окажется, что батяня совсем по-другому решил, объясняйся потом,
доказывай, что ты имел в виду нечто вовсе противоположное…
— Тимофей Ильич, — начал Абдрашидзе и нервно оглянулся на
молчащих коллег, — пока обстоятельства до конца не выяснены, Северов вполне
может работать. Он толковый специалист, грамотный, опытный…
— Ты предлагаешь Северова назначить вместо Шубина?
Абдрашидзе моментально заюлил:
— Я пока ничего не предлагаю, Тимофей Ильич. Просто Северов,
как заместитель Шубина, хорошо знает всю структуру работы юридической службы…
— А ты, Николай? — Не дослушав Абдрашидзе, Тимофей Ильич
чуть повернул голову в сторону молчащего Барышева. — У тебя какие идеи?
— У меня такие идеи, что нужно Шубина возвращать, Тимофей
Ильич, — сказал Барышев, рассматривая свою ручку. — Мы без него как без рук. У
меня все договоры висят с тех пор, как он не работает. Они так до лета
провисят, если он не вернется!
— Я не могу его вернуть, — заявил Тимофей жестко. — Он
виноват и должен быть наказан.
Барышев быстро и коротко взглянул Тимофею в лицо.
— Это уже окончательно доказано?
Тимофей перевел взгляд на Дудникова, и все замы, как будто
головы их были связаны невидимой веревочкой, повернулись и посмотрели на
Дудникова. Тот нехотя кивнул.
— Тогда не знаю, — сказал слегка побледневший Барышев. — И
не спрашивайте у меня, Тимофей Ильич, я не готов отвечать…
— Никто не готов ни за что отвечать, — пробормотал Тимофей.
— Один я за все и всегда. Все свободны, кроме Владимира Алексеевича. И завтра
мне представьте все соображения о том, как должна работать юридическая служба,
чтобы больше не было подобного рода проколов. Проследишь, Игорь Вахтангович.
