— Пойдем-пойдем, — говорит. — Мне нужно в магазин.
Ну, я-то думал, он сигарет, может, хочет купить или чего-то другого, а пришли в магазин, я чуть не упал перед прилавком, когда услышал, что он мороженое покупает. Выходим из магазина, он тут же разворачивает его и аж глаза прикрыл от удовольствия. С таким выражением морды наш Макар колбасу ест. Только еще и мурчит на весь дом. Дед кушает мороженое, наслаждается. Съел и говорит:
— Михаил, бабушке не говори.
— Ни фига себе, — говорю, — она что, тебе мороженое не разрешает есть?
— Не разрешает, — вздохнул дед. Да так тяжело вздохнул, что мне до слез его жалко стало. Вот изверги, думаю, до чего деда довели. Мороженое тайком кушает.
— Диета? — спрашиваю.
— Диета, будь она неладна.
— Ну, от одного мороженого не располнеешь, — попытался я успокоить деда.
— Эх, Миха, да не в полноте дело, — говорит дед. — Диабет у меня сахарный обнаружили недавно. Знаешь, что это такое?
— Не-а, — отвечаю. — Болезнь такая? — догадался я.
— Ну да, — снова вздохнул дед. — Сладкого нельзя есть. Можно помереть.
— От сладкого? Помереть от сладкого? — удивился я.
— Да, от сладкого, — кивнул дед. — А хочется.
— Слушай, — вдруг испугался я не на шутку. — А зачем же ты целое мороженое слопал? До дому-то хоть дойдешь?
Дед как рассмеется. Еле успокоился.
— Ты что, Мишка, — говорит, — хоронить меня уже собрался?
— Так ты пошутил?
— Да нет, Мишаня, не пошутил. Просто нельзя сладкое есть.
— Ну, вот ты же сейчас съел, что будет?
— В принципе ничего, но лучше, конечно, не есть. Тут в чем дело — сегодня сделал исключение, завтра, послезавтра. Понимаешь? А потом — бац! — и крышка.
— Тогда больше в магазин не ходим. Рано тебе, дед, еще помирать. Если бы я знал, то и сегодня ты мороженого не получил бы. И курить тебе нужно бросать. Правильно бабушка говорит…
— Ну вот, — вздохнул дед, — еще один контролер у меня появился. Смотри, не продай меня. Ну его к черту, это мороженое. Не буду больше есть. Просто сегодня что-то прям невмоготу стало. Так захотелось. Бывает у тебя такое?
— Угу, — кивнул я. — Бывает. Я иногда сразу по три штуки съедаю, вот как захочется.
— Ну вот, видишь, — дед погладил меня по голове. — Значит, понимаешь меня…
Вечером все собрались на кухне. По такому случаю на столе появились и вино, и водка. Правда, ни бабушка, ни мама не возмущались. Все чинно, выпили, закусили. И тут Игорь объявляет:
— Анна Михайловна, отец, бабушка, дедушка, — хотим вас обрадовать, в августе у нас с Лилей свадьба.
— Господи Иисусе, — перекрестилась бабушка. — Наконец-то! Какого числа?
— Пятнадцатого, в субботу, — говорит Игорь.
Отец чуть не поперхнулся.
— Как пятнадцатого? У меня же юбилей, сорок лет. Лиля, ты что? Забыла?
— Папочка, мужчины сорок лет не отмечают, — говорит Лилька.
— Это еще почему? — удивилась мама.
— Все правильно! — вмешалась бабушка. — Лиля правильно говорит. Мы деду тоже сорок лет не отмечали. А свадьбу давно пора сыграть. А то живут, как не поймешь кто. И обвенчаться нужно обязательно. Вы как, дети, венчаться будете?
— Не думали еще, — пожал плечами Игорь.
— Что значит, не думали? — нахмурилась бабушка. — Уж об этом-то нужно в первую очередь думать. Вы что, ребята? Мы вон с дедом в пятьдесят лет пошли под венец.
— Что-то вы долго думали, — неожиданно ляпнул я, и все рассмеялись, кроме бабушки, конечно.
— А ты не встревай, — нахмурилась она, — когда взрослые разговаривают.
— А что, Мишка разве не прав? — Лилька неожиданно вступилась за меня.
— Внученька, милая, что ты такое говоришь, — запричитала бабуля. — Ты думаешь, мы бы сразу не обвенчались, когда поженились, была бы возможность? Но тогда время было другое. А сейчас никто и слова не скажет… Послушай меня, Лилечка. Игорек, ты уже взрослый мальчик. Отнеситесь к этому серьезно.
— Хорошо, хорошо, Лилия Степановна, — закивал Игорь. — Я не возражаю.
— Это, наверное, лишние расходы? — спросила Лилька.
— Да какие там расходы, — говорит бабушка. — По сравнению со свадьбой это и деньгами не назовешь. В крайнем случае, венчание я сама оплачу.
— Да ну, что вы, Лилия Степановна, — смутился Игорь. — Мы сами справимся. Все будет хорошо.
Нет, ну вы видели? И вот так всегда. «А ты не встревай, когда взрослые разговаривают». Они все, значит, взрослые, а я мелочь пузатая. Как противно. Вот как бы они отреагировали, если бы мы с Юркой общались, и кто-то из них что-то бы вдруг сказал, а я в ответ: а вы не встревайте, когда дети разговаривают. Представляю, сколько было бы возмущений, обвинений и разных дурацких нотаций. Мои воспитатели (в семье которые, а вы уже заметили, сколько их на меня одного) любят длинные и нудные воспитательные беседы. Уж лучше бы подзатыльник отпустили, и дело с концом. Так даже понятнее. Между прочим, и учителей таких полно. Им только попади на язык, могут пол-урока мораль читать. Вот за что я люблю нашу «классную», Оксану Петровну, так за то, что она с нами не церемонится и длинных заумных речей на уроке не толкает. Провинился, она спокойно так скажет: «Подай дневник, пожалуйста». Подашь, она красной авторучкой кратенько напишет: «Мешал на уроке». И все! Дальше урок ведет. Ей фамилию — Гранина — нужно сменить на — Чехова. Краткость — сестра таланта. Это Антон Павлович про Оксану Петровну сказал.
Кстати, у нас тут в «Черешневых садах» тоже школа есть. Как-то разговорились с одним пацаном — Яшкой его зовут, — он был ужасно горд, что у него «классная» имеет звание «Заслуженный учитель». Так уж он ее нахваливал, так нахваливал, что я невольно задал ему вопрос:
— Она мать твоя, что ли?
Яшка посмотрел на меня с непониманием и отвечает:
— Мать моя работает на железной дороге. А Виктория Борисовна — наша учительница по литературе и русскому языку.
К чему я это рассказываю? Яшка был уверен, что Чехов похоронен в Ялте.
— Кто тебе об этом сказал? — спрашиваю.
— Виктория Борисовна, — отвечает.
— Так вот скажи своей Виктории Борисовне, — говорю я, — что Антон Павлович Чехов похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
— А ты откуда знаешь? — удивился Яшка.
— Я там был с родителями.
— А кто там еще похоронен? — спрашивает мой знакомый.
— Да почти все знаменитые люди, — отвечаю. — Никулин, всякие генералы…
— Да нет, — говорит Яшка, — я о писателях спрашиваю.
