— Кажется, да. — Ее голос наполнился мягкими обертонами. — И красота. А ты красивый.
Удивительно, но на скулах Пола проступил легкий румянец.
— Это ты красивая, — сказал он, сбрасывая рубашку.
— Правда?
Он взглянул на нее, сведя брови.
— Правда, красивая, — сказал Пол и поцеловал ее в ключицу. — Ты как свет ночного неба, — произнес он, и на этот раз она знала, что он действительно так думает. Его слова звучали искренне, почти исступленно. Рука Пола снова коснулась ее груди и начала медленное движение. Длинные темные пальцы выделялись на молочной белизне ее кожи.
— Вся соткана из света и жара, как пламя в этом унылом мире, — сказал Пол и снова поцеловал ее. Его губы были горячими и жадными, словно он никак не мог ею насытиться.
Ясинта чувствовала себя скрипкой в руках виртуоза. Спустя несколько минут она, полностью обнаженная, лежала перед ним.
— Везде огонь. — Он знал, что делать, чтобы получить то, чего хочет.
Пол сорвал с себя остатки одежды и опустился рядом с Ясинтой на кровать.
Девушка подняла торжествующее лицо и встретила его полный всепоглощающей страсти взгляд. Ясинта коснулась указательным пальцем бьющейся жилки на шее и медленно повела им по груди Пола все ниже и ниже…
Она не дотронулась до выступающего символа его мужественности, но все ее тело было готово раскрыться, отдаваясь ему. Его рука опустилась на холмик Венеры и нашла самую чувствительную точку. Каждое касание и движение его руки заставляло трепетать всю ее изголодавшуюся плоть.
Вскоре по ней разлилось непреодолимое сладостное и мучительное томление, разрушающее последние оковы рассудка. Она снова и снова выдыхала его имя, выгибалась ему навстречу, притягивала его к себе. Ее бедра плавно двигались, охватывая его и отпуская, словно морские волны. Во всем мире не осталось ни единого человека, кроме Пола. Ничто другое не имело значения. Ясинта потерялась в нахлынувшем на нее бурном потоке чувственных наслаждений. Она знала только, что рядом с ней единственный и самый дорогой для нее человек.
Медленно он вел ее от одной вершины страсти к другой, готовя к самому главному. И вот, когда она уже дрожала от нетерпения, он вошел в нее. Они замерли, в своей неподвижности напоминая скульптуру, олицетворение воплощенной любви.
Ясинта вдруг подалась вперед, обнимая его и обвивая ногами. Все ее тело содрогнулось в конвульсиях страсти. И у нее перехватило дыхание, когда он начал двигаться плавными, широкими движениями…
В какой-то момент она почувствовала, что Пол сдерживает себя. Он хотел удостовериться, что Ясинта достигнет пика прежде, чем он разрешит себе последовать за ней. Но ей хотелось совсем не этого. Она желала, чтобы Пол так же растворился в ощущении происходящего с ними чуда, и не думала ни о чем другом.
Ее затопило блаженство… Она обхватила ногами его бедра и сжала их, двигаясь в такт музыке, которая звучала сейчас только для них двоих. Глаза его открылись, и Ясинта улыбнулась, окунаясь в их синеву.
Они лежали, сомкнув объятья, словно боясь выпустить друг друга. Жар постепенно покидал их, уступая место приятной расслабленности.
Когда Пол приподнялся на локте, Ясинта наконец открыла затуманенные глаза. Он улыбнулся и мягко коснулся ее губ своими.
— Все хорошо, — сказал он, снова ложась рядом. Через некоторое время она поняла, что Пол заснул, и призналась себе, что тоже устала.
Хорошо, что предательница Аура никогда не бывала в этом доме, подумала Ясинта, засыпая.
Она проснулась спустя много часов совершенно счастливая. Через открытые окна лился мягкий солнечный свет. Комната была совсем не похожа на ее спальню. Оглядываясь вокруг, Ясинта вспомнила все.
Пол, уже одетый, стоял у окна. Неожиданно смутившись своей наготы, она неуверенно произнесла:
— Пол?
— Я здесь.
— Вижу. — Ее пальцы нервно мяли простыню. Слова никак не желали приходить. — Чем ты озабочен?
— Думаю о том, как буду объяснять своему кузену, что обманул его доверие и переспал с его невестой. — Он говорил с мрачным отвращением, которое, по всей видимости, относилось и к Ясинте, и к нему самому.
Глава 8
Слова Пола отдавались в ее ушах словно колокольный звон. Она была не в силах понять их смысла.
Тайная, хрупкая мечта, которую она лелеяла в последние дни, рассыпалась в прах.
— Не поняла, — прошептала Ясинта. Он не обернулся.
— Ты слышала меня.
Ясинта заставила себя говорить медленно, с болезненной четкостью.
— Откуда у тебя эта глупая идея?
— От Жерара, естественно, — ответил он, и его слова звучали ледяной насмешкой.
Она судорожно вздохнула и села, скрестив руки на груди и удерживая перед собой простыню. Ее волосы рассыпались по плечам. Она вспомнила, как его пальцы скользили сквозь них…
— Я не верю тебе. — Ясинта старалась говорить как можно увереннее и разумнее. — Жерар не стал бы лгать.
— Он сказал, что ты держишь это в секрете, потому что в университете не одобряют отношений между студентами и преподавателями. Вполне разумно. — Его голос звучал бесстрастно и четко, как будто они никогда не лежали рядом, сплетенные узами страсти.
— Я уже не его студентка.
— Да, но он собирался быть твоим научным руководителем на следующий год. — Пол не сделал ни единого движения, но Ясинта вздрогнула от холодного прокурорского тона.
Он говорил серьезно. Или это его особый способ выдворения нежелательных женщин?
Она с трудом проговорила:
— И ты думаешь, я осталась бы здесь…
— Это зависит от того, по какой причине ты согласилась на эту помолвку, — прервал ее Пол почти безразлично. — Если только ради безопасности и опеки, то да, ты могла бы подумать, что я лучший любовник, чем он. Я не виню тебя за это. Твое детство прошло в неуверенности и страхе перед будущим.
— Это очень мило с твоей стороны, — процедила Ясинта сквозь зубы. — Вот только так уж случилось, что ты ошибаешься. Моя мать обеспечила меня всем необходимым. Окружила любовью и заботой. А детям ничего и не нужно, кроме этого. — Внезапно ее глаза сузились. — По-моему, ты решил, что я заглядывалась еще и на Дина, и даже на Лоуренса Перри. Они могли бы предложить мне еще большую «стабильность».
— Я рассматривал эти возможности, — сказал он не без труда.
Сердце Ясинты болезненно сжалось.
— Я, наверное, была необыкновенно глупа. Так ты поэтому постоянно упоминал имя Бренды в разговорах о Дине.
— Это неважно. Сейчас мы говорим о Жераре. Ее мозг оцепенел, словно истощился. Фрагменты головоломки никак не желали складываться в единую картину. Прийти к логическому заключению казалось невозможно. Не обращая больше внимания на простыни, Ясинта закрыла глаза руками и попыталась обрести хоть немного уверенности.
