— Режим ожидания?! — протянул безмерно удивленный Илья
Юрьевич. — Ты все слышал?! А мне говорили, что такого просто быть не может, что
у меня стопроцентная гарантия от прослушки!… Мать, мать, мать!…
— Стопроцентную гарантию даже презервативы не дают, —
буркнул Родионов. — Это ты замочил Головко, Весник?
— Ты что? — вдруг оскорбился главный пиарщик издательства. —
С ума, что ли, сдвинулся?! Еще не хватает!
— Тогда о чем шла речь? — Это Маша спросила. Тут Весник
вспомнил про нее, повернулся, нацелил на нее палец и пошел в наступление:
— Так это твои идеи, Марья Петровна? Про то, что я убийца и
мясник?! Ну, конечно, твои, Родионову это бы и в голову не пришло! — Маша
пятилась к бассейну, а Весник пер на нее, как танк. Родионов стал подвигаться
поближе, чтобы в случае чего схватить его, хотя Весник был почти голый, ни
пистолета, ни ножа выхватить не мог, просто неоткуда было. — Что это ты
придумала, дорогая?! Да еще и… растрепала всем?! А?! Ты чего?! Дура совсем?!
— Илья, зачем ты с нами полетел? — пискнула Маша, которую он
уже почти столкнул в бассейн. — Ты же никогда не летаешь, а тут вдруг полетел!
Зачем? Про Тимофея Кольцова и про то, что ты с ним мечтал познакомиться, сказок
не рассказывай, пожалуйста, потому что это неправда.
— Что неправда?
— Все неправда! — крикнула Маша и сделала еще шаг назад.
Следующий шаг — и она упадет в воду. Родионов стремительно приблизился к ним и
растопырил руки, собираясь хватать Весника за бока, но тот неожиданно
остановился сам.
— Вот дает девка! — восхищенно сказал он и покрутил головой,
зажмурился и наконец захохотал. — Огонь-девка!
Маша, замершая на краю бассейна, смотрела на него во все
глаза. Весник повернулся и хлопнул Родионова по плечу.
— Женись на ней, — велел Весник. — Горя не будешь знать! Вот
я во второй раз женился и… А с первой дурой, думал, подохну, и похоронят меня с
бомжами и бродягами, потому что дома было невозможно, ну невозможно!
Тут он вдруг проворно поклонился Катерине Кольцовой и
галантно перед ней извинился, во-первых, за то, что по-прежнему без галстука, а
во-вторых, втягивает ее в семейные дела, потому что у нас в издательстве
практически на всех одна семья. Одна семья на всех.
— Ты сумасшедший? — осведомился Родионов мрачно. — Или
только что спятил в Конче-Заспе?
— Марков меня отправил, — сказал Весник серьезно. — Дай мне
сигарету, я все свои промочил.
Он закурил, подошел к шезлонгу и стал натягивать джинсы,
смешно и неуклюже прыгая на одной ноге.
— Ужасно, — вдруг заявил он и перестал прыгать. — Гадкое
чувство. Как ты мог подумать, что я Головко зарезал? И что? Тебя тоже
собирался?
Все смотрели на него. Он застегнул свои штаны, накинул
рубаху и стал по очереди застегивать пуговицы.
— А ты, Марья Петровна? Тебя куда понесло? Ну ладно, ладно,
— остановил он себя. — Меня отправил Марков, потому что он не договорился с
Ольховским. Вот и все.
— Кто такой Ольховский? — спросила Катерина Кольцова.
Все оглянулись на нее, словно забыли, а тут вдруг вспомнили
про нее.
— Ольховский — глава издательства «Русская литература», —
машинально ответил Родионов. — Они наши главные конкуренты.
— При чем тут Ольховский, я не понял?
— А при том, что Марков с ним встречался и не смог ни о чем договориться.
— О чем, Илья?!
— О тебе. Наши узнали, что Ольховский собирается тебя
перекупить и хочет предложить какую-то… сногсшибательную сумму.
— Родионову? — встряла Маша, которая слушала очень
внимательно.
— Да, и именно в Киеве. Марков собирался с ним договориться.
Чтобы подстраховаться заранее, и… Короче, у Маркова не получилось ничего. Не
знаю я подробностей, но они встречались и так и не пришли к соглашению, мне
Марков особенно не рассказывал. Ты же долгосрочные договоры с издательством не
подписываешь, мать твою! Только на одну книгу! Держишь всех в подвешенном
состоянии. А сумма предполагалась с шестью нулями. Ты же у нас… раскрученный и
вообще… Гений русской прозы, это всем известно.
— Марков мне не доверяет? — холодно спросил Родионов.
— Он бизнесмен, Дим. А бизнес у нас конкурентный. Ольховский
полетел в Киев, чтобы встретиться с тобой, а у меня была задача этого не
допустить. Ни при каких обстоятельствах. Хоть силой тебя в самолет посадить и в
Москву вернуть, понимаешь? Марков звонил и сказал, что Ольховский прилетел и
живет в «Премьер-Паласе», там же, где и мы. Просил тебя изолировать, ну и далее
по тексту, все, что ты слышал. Вот такие дела.
Он замолчал, и стало слышно, как птицы радостно переговариваются
в листве и храпит красотка Олеся: «Хр-р-фью-ю, хр-р-фью-ю». С присвистом
храпит, в свое удовольствие.
— Конкурентный бизнес, говорите, — сказал Родионов и тоже
закурил. — Сумма с шестью нулями!…
Весник пожал плечами.
— А что ты хочешь? Чтобы Марков тебя просто так отдал
чужакам, да?
— Да не надо меня отдавать, я не школьник! — фыркнул
Родионов. — А поговорить со мной нельзя было? Просто поговорить, и все?!
Объяснить мне что-нибудь!
— Да что тебе объяснять-то?! Ты миллион у Ольховского не
бери, он плохой мальчик?! Мы хотели, чтобы ты вообще ни о чем не знал!
— Лучше бы вы мне гонорар повысили, и дело с концом.
Миллион!…
— Да где мы тебе возьмем миллион?!
— А Ольховский где его взял?!
— Да он и не взял! Он бы тебе один раз заплатил, а потом всю
жизнь имел бы!
— Но ведь все-таки заплатил бы!
— Стоп, — сказала Маша Вепренцева. — Больше не надо,
пожалуйста, а? Зря ты со мной не поговорил, Илья.
— Да все знают, что с тобой говорить — это все равно что с
Воздвиженским! Ты ему тут же все бы и доложила! Разве нет?
— Д-да, — с запинкой сказала Маша. — Доложила бы. Ну и что?
— Марков вообще не хотел, чтобы кто-нибудь об этом знал!
— Мам, может, чаю выпьем? — все-таки встрял Сильвестр,
который понял, что все завершилось благополучно или относительно благополучно,
и это самое главное. Катерина Кольцова что-то там говорила про булки, но тогда
он не хотел, тогда он занят был и вообще должен был контролировать ситуацию, а
теперь отчего же, теперь можно и булку, очень даже замечательно!
— Да, — согласилась Маша. — Пошли. Надо довести дело до
конца.
— Да-а? — протянул Весник. — У нас такие радужные
перспективы? Мы можем довести дело до конца?
