— Господи помилуй, — пробормотал в трубке Родионов, — кто
это там?…
— Я вам потом все объясню, Дмитрий Андреевич.
— Мама!!
— Я сейчас приду, — в трубку сказала Маша, захлопнула
крышечку телефона, чтобы Воздвиженский не приставал, и улыбнулась Стасу
приторной улыбкой.
Дом уже показался в зелени деревьев, и откуда-то потянуло
запахом жареного мяса, и от этого запаха, и от воздуха, который словно тек
между соснами со стороны Днепра, от солнечного света, который щекотал затылок,
Маше вдруг пришла в голову удивительная мысль.
Жизнь прекрасна, вот какая это была мысль!
— Простите меня, — сказала она Стасу, — мне нужно найти
своего сына.
— У вас есть сын?! — вдруг удивился молодой человек, как
будто она заявила, что у нее есть слон.
— У меня есть сын, и он здесь, — решительно сказала Маша. —
Извините меня.
Она свернула с дорожки, оставив молодого человека в
искреннем недоумении, поднырнула под низкие ветки и оказалась на лужайке
напротив бассейна.
Ее сын Сильвестр, сгорбив голую худосочную спину, сидел на
бортике, свесив голые худосочные ноги, и болтал ими. Спина была белая, немного
в синеву, с цепочкой выступающих острых позвонков.
— Сильвестр!
Он оглянулся, как ей показалось, с неудовольствием.
— Мама! Ну где ты?! Ты принесла мне плавки?!
Батюшки, про плавки-то она и забыла!
— Я сейчас принесу, сыночек, я… отвлеклась.
— Вот ты всегда отвлекаешься и забываешь про родного сына!
— Да я уже принесла две пары. Пусть в этих купается! — Это
вступила в разговор Катерина Кольцова. — Подумаешь, фунт изюму!…
— Они с меня упадут!
— Они не упадут. Они на веревочке. Подтянешь веревочку, и
готово дело!
Сильвестр Иевлев вопросительно посмотрел на мать, а она на
него. Катерина вышла из-за клумбы, где нюхала розы, подошла к ним и села в
шезлонг. Михаил Кольцов уже вовсю плескался в бассейне, брызгался и фыркал, как
морж.
— Ма-ам, ну можно мне в бассейн?!
— Да, — решительно сказала Маша, — давай я подержу
полотенце, а ты переоденешься.
Сильвестр моментально вскочил, готовый переодеваться,
побежал, как жеребенок, к горке махровых простыней, выхватил одну, принес и
посмотрел вопросительно.
Маша перепоясала его чресла и отвернулась — из деликатности.
Сильвестр переодевал трусы. От спешки его качало из стороны в сторону, так что
он чуть не падал.
Веревочку он старательно затянул, завязал двойным узлом и
еще подергал, проверяя, не свалятся ли плавки.
После чего разбежался и сиганул в воду. Раздался шумный
плеск, потом визг, и из бассейна на две стороны выметнулся веер брызг.
— Ура-а-а!!!
— Садитесь, — предложила Катерина Кольцова. — Позагораем.
— Я не могу, — тут же отказалась Маша Вепренцева, — меня
ждет шеф. Вы посмотрите за ними?…
Катерина подняла на лоб дорогущие солнцезащитные очки.
Оправа полыхнула бриллиантами, а может, рубинами или изумрудами. Впрочем, быть
может, бриллиантами, рубинами и изумрудами вместе. Кто их знает, этих жен
олигархов.
— Посмотрю. Хотя они уже достаточно большие парни!…
Из бассейна неслись вопли и визги.
— Кать, чего тут у вас?
Голос был низкий и неспешный, как будто тяжелый, очень
знакомый, много раз слышанный, и Маша оглянулась.
В метре от нее, зацепив указательным пальцем перекинутый
через плечо пиджак, стоял промышленник, политик, олигарх, губернатор, владелец
заводов, газет, пароходов, банков, страховых компаний, судоверфей,
автомобильных гигантов и свечных заводиков, лесопилок, фабрик, телеканалов и
еще бог весть чего, Тимофей Ильич Кольцов.
— Здравствуйте, — пробормотала Маша, и он коротко глянул в
ее сторону.
Вблизи этот человек наводил первобытный гипнотический ужас,
как удав Каа на бандерлогов. Огромный, широченный, почти наголо бритый, с
равнодушной шаманской физиономией, он попирал лакированными башмаками газон, и
казалось, что в ту самую секунду, как он появился на этом газоне, весь мир
дрогнул и перекувырнулся, и теперь крутится в другую сторону, и центр вращения
именно он — Тимофей Кольцов.
— Тим, — сказала его жена, — познакомьтесь, это Маша, она
работает с Аркадием Воздвиженским. В бассейне с Михой ее сын Сильвестр. А это
мой муж Тимофей.
— Очень приятно, — идиотским голосом пропищала Маша
Вепренцева.
— И мне, — буркнул олигарх. — Кать, почему они так вопят?
И он кивнул в сторону бассейна, где резвились малолетние
морские котики, бухали хвостами, взметали брызги, издавали воинственные кличи.
— Потому что они купаются, — сообщила его жена, подходя к
нему. — Им нравится купаться, и они вопят. А что такое?
Олигарх пожал плечами. На Машу он не обращал никакого
внимания, словно ее и не было вовсе. Зато охрана, два добрых молодца,
выстроившиеся было во фрунт, передислоцировались. Видимо, таким образом, чтобы
Маша не смогла внезапно напасть на хозяина. Один из них смотрел прямо ей в
затылок, и от этого взгляда Маше даже шею свело.
Тимофей Ильич переступил с ноги на ногу, перехватил свой
пиджак и зачем-то надел его на голову своей жене. Она сдернула пиджак и
посмотрела на него с негодованием.
— Жарко, — сказал он, — сил нет.
После чего взял ее за плечо, так что она покачнулась, и стал
снимать ботинки.
— Купаться будешь? — спросила жена подозрительно.
— А что? Нельзя?
— У меня плавок больше нет.
— А сколько их у тебя было?
— Только для детей.
— Ну, тогда я так. Без плавок.
С ужасом Маша наблюдала, как он раздевается, будто наблюдала
за сумасшедшим, парализованная все тем же гипнотическим ужасом. Вот блеснули на
солнце лакированные носы штиблет, вот он сунул в них по-солдатски скатанные
носки, вот с сосредоточенным пыхтением стал расстегивать ремень.
Боже, куда смотрят его жена и его охрана?! Он же
ненормальный! Он ведь вправду собрался раздеваться, люди добрые! На газоне, при
всем честном народе!
Маша оглянулась и начала отступать в сторону кустов, хотя и
поклялась себе в том, что больше никогда не станет через них ломиться, а
олигарх уже галстук сорвал и рубаху расстегнул, и раззявленные штаны болтались
кое-как, готовые в любую минуту упасть на траву!
