Если он потеряет ее, свою чертову знаменитость, ему придется
исчезнуть. Его место займет клон, и с этим ничего не поделаешь.
Этот клон будет «продолжать жить», как говорится в таких
случаях, будет ругаться с начальством, руководить металлургическим
производством, ездить на машине Артемьева и спать на его диване. Именно клон, а
не он сам в конце концов «устроит свою личную жизнь», женившись на хорошей и
доброй девушке Зое, которая давно и безуспешно строит ему глазки. Возможно,
клон даже будет с Зоей счастлив, если ему удастся, конечно, убедить ее не
таскаться по субботам «на дачу» и не спроваживать под кухонный стол его кофейную
машину. У них родятся дети, похожие на Зоиных мамашу и папашу, и когда-нибудь
клон помрет заслуженным металлургом России, и внуки, похожие на тех же папашу и
мамашу, испуганно тараща глаза, положат на его свежую могилку по букетику
жухлых гвоздик! Помрет он исключительно от скуки, от невозможности чем-то и
дальше себя занять именно в этом мире, и придется ему отправляться в иной.
Он помрет от скуки, потому что только с Мелиссой ему
интересно, а без нее он — клон, и больше ничего.
Осознавать все это было трудно, и, осознав, он решил, что
она никогда не должна об этом узнать. Никогда и ни за что.
Тут стали понятны всякие загадочные литературные
произведения, написанные великими старцами прошлого, о фатальной зависимости
мужчин от женщин, а он-то, дурак малолетний, когда-то думал, что речь старцы
вели о сексе и только такую зависимость имели в виду!
Ему стало нечем себя утешать. До Мелиссы ему казалось, что
все легко, все взаимозаменяемо, как детальки в конструкторе, эта подходит
больше, та меньше, ну и что тут такого!.. Когда появилась она, выяснилось, что
«подходит» только одна, самая главная, все остальное — эрзац, подмена, попытка
убедить себя в том, что и без главной детали механизм может работать, а он не
может!..
Он все сидел на диване, курил и смотрел в окно.
Ладно, он чуть не умер, когда потерял ее. Потом он чуть не
умер, когда нашел и понял, что некому за нее отомстить, и это чувство бессилия
было невыносимо, как будто он вдруг сделался импотентом! Что это за мужчина,
который не может защитить свою женщину?!
Потом он чуть не умер, когда осознал свою «зависимость»,
по-хорошему осознал, от всей души.
Потом он сделал неуклюжую попытку сказать ей, что не рад
этой наркотической, нет, хуже, чем наркотической, зависимости, и Мелисса вдруг
пропала из дома! Она никуда не должна была сегодня ехать. У нее книжка не
закончена, и она должна сидеть дома и писать книжку. Уж он-то знает, как она
работает, когда «поджимают сроки», с места не сдвинешь, даже на улицу не
выгонишь!
В сердцах он смял в пепельнице окурок, зашел за стойку,
отделявшую гостиную от кухни, и включил чайник. Чайник моментально стал бодро
посапывать, и Артемьеву очень захотелось чаю.
Он достал свою кружку и еще пряник. Он любил сладкое, как
маленький, и над этим Мелисса тоже смеялась.
Вот как получилось. Она все про него знает, и он все про нее
знает, и в ее квартире у него есть собственная кружка, собственные полотенца,
собственный компьютер и собственная жизнь, которая возможна, только когда она
рядом! Ее нет — и жизни нет, все очень просто.
Проще не придумаешь.
Беда, вдруг сказал кто-то у него в сознании. С ней беда. Ты
стоишь тут, думаешь о высоком, а с ней беда.
Василий Артемьев еще секунду постоял, потом вдруг бросился к
дивану, раскопал свой мобильный телефон и набрал ее номер.
Он считал секунды, пока шло соединение.
Раз. Два. Три.
В трубке грянул длинный гудок. Ра-аз. Два-а. Три-и.
— Возьми трубку, — сказал он в телефон. — Сейчас же возьми
трубку.
Она не отвечала.
Беда, понял он. Точно, беда.
Он сунул телефон в нагрудный карман, так и не выключив, и
теперь из кармана слышались тонкие, как комариный писк, затяжные гудки. Она не
отвечала.
Как слепой, он пошарил по стене в поисках выключателя,
нашарил, и свет зажегся. Сильный ровный электрический свет, свидетельство
нормальной жизни, которая продолжалась на всей планете, кроме их квартиры. Он
сунул ноги в кроссовки, полез в пиджак за ключами от машины, не нашел,
выругался и нашел их на привычном месте возле входной двери. У них в холле
стоял длинный резной комод, специально для того, чтобы складывать на него
ключи, перчатки и прочую мелочь. Комод Василий Артемьев привез как-то из города
Электросталь, где тот продавался в антикварной лавке, и Мелисса этот комод
обожала.
— Васька, — говорила она, поглаживая комод, — ну какой ты молодец!
Я бы ни за что такую красоту не нашла! И ко всей нашей мебели подходит!
Ему нравилось, что она его хвалит, нравилось, что он такой
хозяйственный и она это ценит, и больше всего нравилось слово «мы».
Мы живем в нашей квартире, и к нашей мебели очень подходит
наш комод!..
Чтобы успокоиться немного, он тоже глупым движением погладил
комод, как будто Мелиссу Синеокову, и выскочил на площадку. Тяжелая дверь гулко
стукнула, закрываясь за его спиной, и далеко внизу эхом отозвалась подъездная
дверь, тоже гулко стукнув, — кто-то вышел на улицу.
Артемьев нажал кнопку лифта, и совершенно безрезультатно,
потому что ничто не отозвалось в глубине шахты ровным гулом. Он нажал еще раз,
чтобы убедиться, что лифт не работает, и побежал вниз.
Незашнурованные кроссовки шлепали по ступеням.
Странное дело. В их доме лифт работает всегда. Нет, пару раз
было так, что он «висел», но очень недолго. Вызывались монтеры, которые через
двадцать минут приезжали и «ликвидировали неисправность». Этого никогда не
случалось по вечерам, потому что «зависал» лифт только после того, как в него
грузили что-нибудь очень тяжелое, шкафы или пианино, а по ночам никто ни
шкафов, ни музыкальных инструментов не возил!..
Беда, все крутилось у него в голове. С ней беда, и лифт
неспроста сломался!..
Василий Артемьев толком не знал, куда он должен сейчас
ехать, к кому кидаться, и не думал об этом. Почему-то он был совершенно уверен,
что так или иначе должен добраться до машины, а там все станет ясно и понятно.
Он сбежал на первый этаж, выхватил из нагрудного кармана телефон,
еще раз нажал «вызов» и, едва справившись с кнопками, выскочил на улицу.
Двор был заставлен машинами — на следующем собрании он
непременно поругается с председателем кооператива, который все морочит им
голову, а шлагбаум так и не работает, и охраны нет!..
В телефоне мерно гудело — ра-аз, два-а, три-и, — а Мелисса
не отвечала.
